Армянский текст русской поэзии

Что может быть горше и лживей,
что эта шальная плотва –
живая и мечется вживе,
а как безвозвратно мертва!
Ее неутешное завтра –
оставим авось да кабы –
экзистенциальнее Сартра,
эсхатологичней судьбы.
И озера бренное тело
все жальче

Два стихотворения: 1. У озера. 2. Плач по Севану // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 74–75.

им –
его житием беспорочным
для ради армянской страны…
Глядит оно взглядом попрёчным,
и нет неподъемней вины.
Пьешь воду, а вроде как не пил,
и зябнешь на знойных ветрах,
и видишь не озеро – пепел.
Золу рукотворную. Прах.

и удаль свою, и раздолье.
Севан умирает
с людьми в безнадежном раздоре.
Он не умоляет:
Спасите!» Живет, доживая.
Севан умирает –
как рана горит ножевая.
Беда усмиряет
надежду, как смертника цепи.
Севан умирает,
и слов не придумать нелепей.
Нас не покарает

с людьми в безнадежном раздоре.
Он не умоляет:
Спасите!» Живет, доживая.
Севан умирает –
как рана горит ножевая.
Беда усмиряет
надежду, как смертника цепи.
Севан умирает,
и слов не придумать нелепей.
Нас не покарает
идущих столетий десница…
Севан умирает –
как сон

усмиряет
надежду, как смертника цепи.
Севан умирает,
и слов не придумать нелепей.
Нас не покарает
идущих столетий десница…
Севан умирает –
как сон святотатственный снится.
Кого укоряет
еще не наставшее третье?
Севан умирает,
как бог, потерявший бессмертье.
Глаза утирает
грядущее и

Нас не покарает
идущих столетий десница…
Севан умирает –
как сон святотатственный снится.
Кого укоряет
еще не наставшее третье?
Севан умирает,
как бог, потерявший бессмертье.
Глаза утирает
грядущее и холоднеет.
Севан умирает,
как будто душа цепенеет.
Бумагу марает
рука, точно крест

снится.
Кого укоряет
еще не наставшее третье?
Севан умирает,
как бог, потерявший бессмертье.
Глаза утирает
грядущее и холоднеет.
Севан умирает,
как будто душа цепенеет.
Бумагу марает
рука, точно крест деревянна.
Севан умирает.
У сына не станет Севана.

войною
Дышит вид в обоих городах.
Айгестан приветливый немного:
Есть народ и признаки жилья,
И к нему от озера дорога —
Как обух прямого лезвия.
Вдоль шоссе заплывшие канавки,
И дома без окон и дверей,
Мусор, грязь, разрушенные лавки
И ряды

Кулебякин А. П. Айгестан // Дверь Мехера; Отзвуки Вана : [Стихотворения / Предисл. и примеч. авт. [Эривань] : Армянский коммитет «Верашинутюн», 1916. С. 52‒53.

темный,
Осколок наклонен,
А там еще другой утес огромный
К обрыву прислонен.
Большой утес похож на нож от плуга,
Другой, как человек.
Стоят они и, молча, друг на друга
Глядят из века в век.
Стоят они, беседуя с веками,
И

Кулебякин А. П. Ак-Кепри // Дверь Мехера; Отзвуки Вана : [Стихотворения / Предисл. и примеч. авт. [Эривань] : Армянский коммитет «Верашинутюн», 1916. С. 45‒46.

10.

меняют тоны
От солнечной игры,
И сзади них сдвигают тень фронтоны
Утесистой горы.
И каждый день проходят мимо люди:
Идут, как прежде шли.
Кто скажет им об этом древнем чуде,
Рожденном из земли?
И лишь порой один скалу укажет
Ай,

11.

По звукам «Демона» и «Мцыри»
Учились мы любить Кавказ.
Но в муках бедственной Наири
Я прочитал иной рассказ.
О том, как гибли сотни тысяч
В братоубийственной войне.
Его на скалах надо высечь!
Прожог он болью память мне!
И я, из

Городецкий Сергей Митрофанович. Акопу Акопяну

12.

на грудь,
Не знал, какой им путь готовить,
Где Айастана верный путь.
Но этот путь тропой подполья
Вперед стремился напролом.
Как больно мне, что им не шел я!
Что поздно я узнал о нем!
Земля запуталась в окопах,
Земля костями

Городецкий Сергей Митрофанович. Акопу Акопяну

13.

Над той страной, что всех несчастней стран.
Одним крылом он осенял Масис,
Другим — седой от горьких слез Сипан.
Под ним, как туча, темен и тяжел,
Сбираясь по долинам голубым,
С испепеленных, разоренных сел
Струился молчаливый, душный дым.
Под ним на

Городецкий Сергей Митрофанович. Ангел Армении («Он мне явился в блеске алых риз…»). 1918

14.

С испепеленных, разоренных сел
Струился молчаливый, душный дым.
Под ним на дне ущелий, в бездне гор,
В ненарушимой тишине полян,
Как сотканный из жемчугов ковер,
Сияли кости белые армян.
И где-то по тропиночке брели
Измученной, истерзанной толпой
Последние наследники земли

Городецкий Сергей Митрофанович. Ангел Армении («Он мне явился в блеске алых риз…»). 1918

15.

где-то по тропиночке брели
Измученной, истерзанной толпой
Последние наследники земли
В тоске изнеможения слепой.
Был гневен ангел. Взор его пылал,
Как молнии неудержимых гроз.
И словно пламень, замкнутый в опал,
Металось сердце в нем, алее роз.
И высоко в руках

Городецкий Сергей Митрофанович. Ангел Армении («Он мне явился в блеске алых риз…»). 1918

16.

опал,
Металось сердце в нем, алее роз.
И высоко в руках богатыря.
Держал он радугу семи цветов.
Его чело светилось, как заря,
Уста струили водопады слов:
Восстань, страна, из праха и руин!
Своих сынов рассеянных сомкни
В несокрушимый круг восторженных

Городецкий Сергей Митрофанович. Ангел Армении («Он мне явился в блеске алых риз…»). 1918

17.

рассеянных сомкни
В несокрушимый круг восторженных дружин!
Я возвещаю новой жизни дни.
Истлеет марево враждебных чар,
И цепи ржавые спадут, как сон,
Заветный Ван и синий Ахтамар
В тебе вернутся из былых времен.
Восстань, страна! Воскресни, Айастан!
Вот радугу я

Городецкий Сергей Митрофанович. Ангел Армении («Он мне явился в блеске алых риз…»). 1918

18.

И труд людей, их доблести и слава.
Синеет, стынет золотая высь.
Цветы неслышно тянутся друг к другу.
Надгробий изголовья поднялись,
Как будто камни сами смотрят к югу.
Там, на развалинах седых дворцов
Громады арок гнутся, как живые,
И попирают прах

Луговской В. А. Ани / Луговской В.А. // Собрание сочинений в трёх томах. М. : Художественная литература, 1988-1989. Т. 2. С. 221.

19.

к другу.
Надгробий изголовья поднялись,
Как будто камни сами смотрят к югу.
Там, на развалинах седых дворцов
Громады арок гнутся, как живые,
И попирают прах чужих отцов
Турецкие худые часовые.
Там под охраной купленных штыков
У старого армянского колодца,
Стуча

20.

когда б, считая дни,
Я сквозь года, в грядущее проник?
Они, они, священные огни,
Зажгутся вдруг на мой последний миг,
Как грохоча, в долину Грохотан,
Сойдут водой уставшие снега,
Как караван задумчивых армян,
Надежный дом нашедших на века,
Как в

Амирам Григоров. Ани, Ани, когда б, считая дни

21.

проник?
Они, они, священные огни,
Зажгутся вдруг на мой последний миг,
Как грохоча, в долину Грохотан,
Сойдут водой уставшие снега,
Как караван задумчивых армян,
Надежный дом нашедших на века,
Как в спящий лог спускается родник
И к сонму жен нисходит

Амирам Григоров. Ани, Ани, когда б, считая дни

22.

последний миг,
Как грохоча, в долину Грохотан,
Сойдут водой уставшие снега,
Как караван задумчивых армян,
Надежный дом нашедших на века,
Как в спящий лог спускается родник
И к сонму жен нисходит господин.
Ани, Ани, неужто мы одни
Глядим на мир

Амирам Григоров. Ани, Ани, когда б, считая дни

23.

беспробудной лавы,
огнеязыкой – в прошлом – славы
почти не дышит Арагац.
И зря к подошве липнут степи,
на бедрах – пьяный виноград…
Как нелюбимый меньший брат –
он больше всех любил на свете
того, чьё имя Арарат,
того, кто так рванул на старте,

Г. Климова. Арагац // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 73.

24.

любил на свете
того, чьё имя Арарат,
того, кто так рванул на старте,
приняв на грудь – о, великан! –
потоп всемирный,
как стакан
святой воды…
Но на армянской карте
всех выше Арагац,
сторожевой вулкан.
Весь вид его, не знающий преград,
трагических

Г. Климова. Арагац // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 73.

25.

в венце алмазном, —
Пропастей немой оскал,
Льды веками стыли праздно
На промерзших спинах скал…
Он таинственным недаром
Назывался испокон…
О, как много в сердце старом
Бережет секретов он!
Может, снежною метелью
Не всегда он был одет?
Может, на него глядели

Николаевская Е. М. Арагац в венце алмазном… // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 18–19.

26.

шаг никак я не могу,
Нет сил.
Переметнулся к нашему врагу…
Ах он не сам, его уволокли?
Но он огромный, как его несли?
Поверить не могу…
И так и не вернули, нет?
Но клялся вроде старший брат
Взвалить на плечи

Гаспари А. Арарат // Литературная Армения. 2021. № 1. С. 73–79.

27.

Я не увидела вершины Арарата
Среди армянских величавых гор,
И как непоправимую утрату
Я ощущаю это до сих пор.
Но вижу я за лёгкой пеленою,
Как голубь приближается к земле

Шапир Э. М. Арарат // Арагаст («Парус»). 2010. Выпуск № 1 (6). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.mecenat-and-world.ru/aragast/6-aragast/shapiro.htm (дата обращения – 25.03.2023)

28.

Среди армянских величавых гор,
И как непоправимую утрату
Я ощущаю это до сих пор.
Но вижу я за лёгкой пеленою,
Как голубь приближается к земле
И как предстанет праведному Ною
Мир, больше не мятущийся во зле.
Где он ещё окутан

29.

непоправимую утрату
Я ощущаю это до сих пор.
Но вижу я за лёгкой пеленою,
Как голубь приближается к земле
И как предстанет праведному Ною
Мир, больше не мятущийся во зле.
Где он ещё окутан сном блаженным
И больше не враждует

30.

вкушала прямо с ножа,
Где повторяет лаваш рисунок мацы,
И где умеренно пили, Ноя в уме держа, —
Память у Арарата, как снег, свежа:
Да, Арарат — и причал ковчегу весной
И виноделу первому обелиск, —
Первую в мире лозу здесь вырастил Ной,

Лиснянская И. Л. Арарат (из апокрифа) // Шкатулка: в которой стихи и проза. М.: Русскiй мiръ, 2006. С. 141.

31.

плечи покров
Таких же белых облаков.
Внизу кипят и рукоплещут
Потоки шумные Зангу;
Дивясь тебе, на берегу
Раины, стройные трепещут,
Как белых девственниц ряды,
Покрыв застывшие сады.
С утеса стены Саардара,
Забыв о славе прошлой, ждут,
Когда пройдет внизу верблюд,

Брюсов В. Я. Арарат из Эривани // В.Я. Брюсов. Собр. сочинений: В 7 т. М.: Худож. лит., 1973. Т.2. С. 242.

32.

их,
Ты небом и веками дышишь,
Тебе шептать —лишь младший брат
Дерзает — Малый Арарат.
И пусть, взглянув угрюмо к югу
Как древле, ты увидишь вновь —
Дым, сталь, огни, тела и кровь,
Миры, грозящие друг другу:
Ты хмурый вновь отводишь лоб,

Брюсов В. Я. Арарат из Эривани // В.Я. Брюсов. Собр. сочинений: В 7 т. М.: Худож. лит., 1973. Т.2. С. 242.

33.

Как древле, ты увидишь вновь —
Дым, сталь, огни, тела и кровь,
Миры, грозящие друг другу:
Ты хмурый вновь отводишь лоб,
Как в дни, когда шумел потоп.
Творенья современник, ведал
Ты человечества конец,
И тайну новых дней Творец
Твоим сединам заповедал:

Брюсов В. Я. Арарат из Эривани // В.Я. Брюсов. Собр. сочинений: В 7 т. М.: Худож. лит., 1973. Т.2. С. 242.

34.

кажется,
он приплывёт сюда
Издалека
огромным светлым телом.
Течёт Аракс.
Чуть шелестит вода,
Ночная птица
с юга прилетела.
Ночь острая,
как лезвие ножа.
Над пышным миром
светлые просторы.
И, автоматы на весу держа,
Уходят в ночь
безмолвные дозоры.
Темна, темна

Луговской В. А. Пограничникам Армении / Луговской В.А. // Собрание сочинений в трёх томах. М. : Художественная литература, 1988-1989. Т. 2. С. 217.

35.

на границе слушай,
слушай,
слушай!
И кажется
сквозь лёгкий ночи звон,
Что в тишине
замрут Аракса воды
И Арарат шагнёт,
как белый слон,
Стремясь в отчизну,
к своему народу.
Мандельштам О. Э.

36.

Я был в обиде на Арарат.
Вот уж педеля, как в Ереване я,
А он на меня неделю подряд
Не хочет совсем обращать внимания.
Быть может, устав от летней

Матусовский М. Л.Арарат в тумане // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.99.

37.

хочет совсем обращать внимания.
Быть может, устав от летней жары
Старик отказался принять приезжего,
Но это даже для древней горы.
Как хотите, не очень вежливо.
И вдруг, когда наступила пора
Обратно мне восвояси двинуться.
Я повстречал его в шесть утра

Матусовский М. Л.Арарат в тумане // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.99.

38.

встал над плоскостью мироздания,
Любые вымыслы превзойдя,
Любые путая ожидания.
Крутые тучи откинув прочь,
Он вдруг явился мне из затмения.
Как в сказке на тысяча первую ночь»
Как на гербе Советской Армении.

Матусовский М. Л.Арарат в тумане // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.99.

39.

Любые путая ожидания.
Крутые тучи откинув прочь,
Он вдруг явился мне из затмения.
Как в сказке на тысяча первую ночь»
Как на гербе Советской Армении.

Матусовский М. Л.Арарат в тумане // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.99.

40.

прозрачном до обмана
Все сине над зазубринами гор.
И берег с перегибами заливов,
Вершинами соседняго Вастана
И пятнами причудливых обрывов, –
Как старый гобеленовый ковер.
Над озером у берега стоят
Развалины забытой Артемиды .
Терассами спускаются подряд
Старинные сады Семирамиды.
Ветвисто зеленеют

Кулебякин А. П. Ардамет // Дверь Мехера; Отзвуки Вана : [Стихотворения / Предисл. и примеч. авт. [Эривань] : Армянский коммитет «Верашинутюн», 1916. С. 69‒71.

41.

в призрачный туман,
Вершину прикрывая облаками.
И полосы синеют в серебре
Зеркально переменчиваго Вана,
А каменная кладка на горе
Чернеется, как башня великана.
И берег подымается грядой
С развалинами древней Артемиды,
И чудно зеленеют над водой
Висящие сады Семирамиды.
И,

42.

Средь кликов, слуху, сердцу льстящих,
Сражен тот смертною косой,
Пред кем вселенная молчала.
Но новая брань воспылала
Меж Александровых вождей
Как паутину ткать, скудельну,
Они вселенную смятенну
Кровавой дланию своей
В клочки мечами разторгали;
И кровью землю наводняли,
Тесня народы

Глинка С. Н. Две повести в стихах, подчерпнутые из древних армянских летописей. Сочинение Сергея Глинки. М. : типография Лазаревых ин-та Восточных языков, 1831. С. 27‒41.

43.

Когда он жил – изнемогая;
Душа его тобой жила.
В изодранной одежде, мрачной,
Ему мечтался край родной.
Неоптолем, к злодейству алчной,
Как будто призрак гробовой,
Следил его, за ним гонялся!..
Страдальцев вопли слышал он;
От их напастей содрагался
И разделял их

44.

озарит твой грай родной.
Возстань! для славы ты родился
И в дальных прогремишь веках.
Возстань! «… С сим словом Гайк сокрылся,
Как луч, мелькнувший в облаках.
Как будто громом пробужденный,
Проснулся быстро Ардоат.
Чудесной силой вдохновленный,
Схватил он со стены булат.

45.

для славы ты родился
И в дальных прогремишь веках.
Возстань! «… С сим словом Гайк сокрылся,
Как луч, мелькнувший в облаках.
Как будто громом пробужденный,
Проснулся быстро Ардоат.
Чудесной силой вдохновленный,
Схватил он со стены булат.
Пойду! с мучителем сражуся!»
Воскликнул

46.

битв любитель;
Но чтоб исчез людей мучитель;
Чтобы отчизна разцвела;
Чтоб жизнью – к жизни ожила
Под сенью тишины и мира,
Как в тихом веяньи зефира
Весенний ясный день блестит..
Повсюда глас его гремит:
Речь льется пламенной рекою;
Все движется его

47.

Злодею выход возвестить.
Уже льстецами он оставлен;
Уже за жизнь свою дрожит;
И весть помилованья слышит!
Позорной радостью он дышит.
Как раб ничтожный, жизнь любя,
Все пережил, но не себя.
Бежит быстрее робкой лани;
И порываясь гнать копей,
Усталыя чуть

48.

Сын Менуа и первый Аргишти,
как приказал великий Халди-бог,
велел я эту крепость возвести –
могущественный каменный чертог.
И я назвал её: «Эребуни» –
оплот моей

Гацко-Славацкий Р. В. Аргишти I, царь Урарту // Портал «Стихи.ру». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://stihi.ru/2021/02/18/6451 (дата обращения – 25.03.2023)

49.

мук, в тоске изнемогая,
Ты к небесам моленья воссылая,
На грудь склоняешься печальной головой!..
Твои глаза сверкают нестерпимо;
Глаза огромные, как звезды, хороши, —
В них боль горит тоски неодолимой,
В них яркий свет любви неугасимой,
В них тайна страшная истерзанной

Алексеева Е. Рассвет // Не убий. Геноцид армян и русская поэзия. 1895–1918 / Сост., ред. и вступ. очерк М.Д. Амирханян. Ереван. Национальная АН Республики Армения, Музей-институт геноцида армян, 1996. С. 73–74.

50.

И вся ты, словно бред больных видений,
Одна из грез печальных сновидений,
В своем мучительном сияющем венце!..
И слышу я, как цепи громыхают...
В оковы тяжкие закована она; —
Ей кровь одежду белую пятнает.
Она от рук убийцы погибает,
Она рабой

51.

На грани двух материков,
Там, где сошлись земель пределы,
Стояла ты, во мгле веков,
Как страж безтрепетный и смелый
И много раз у горных врат
На жизнь и смерть борьба кипела,
И в брызгах

Не убий. Геноцид армян и русская поэзия. 1895–1918 / Сост., ред. и вступ. очерк М.Д. Амирханян. Ереван. Национальная АН Республики Армения, Музей-институт геноцида армян, 1996. С. 91–92.

52.

край святой
Попрал пятою он железной.
И Божий мир стал словно ад...
И человек познал все муки...
И цепь раба, как злобный гад,
Связала скорченные руки.
Казалось пал последний час.
И нет пощады, нет исхода...
Но вещий пламень не погас

53.

опять набатный звон
Твоей тюрьмы колеблет своды,
И миг грядущий озарен
Дыханьем огненной свободы.
Отбрось же путы и воспрянь,
Покинь, как феникс, царство тлена,-
Восстань, Армения, восстань!
Борись и вырвись прочь из плена!
Пусть ярым вихрем взвеет бой,
Пусть вихрь

54.

Чем заслужил я этот дар -
Быть очарованным тобою,
Пить воздух, сладкий как нектар
И называть своей, родною?
Я пригвождён к твоим камням,
Они дороже злата мира,
Покорен ветрам и дождям,
в

Коноплев В. В. Армении // Армения как состояние души. [Электронный ресурс]. URL: https://stihi.ru/2023/02/11/7707

55.

моих,
И дорога ты мне не менее
Родных полей, лесов родных.
Немногие в Большой поэзии
Так много значат для меня,
Как звезды твоего созвездия —
Исаакян и Туманян.
Твоими новыми поэтами
Воспет полет души твоей.
И стали книги их поэтому
Свидетельствами

Звягинцева В. К.. Армении

56.

чтобы другие не нашли.
Я не знаю, что они искали
в недрах заколоченной земли.
Я не знаю, от кого таились,
как посланье — в каменный конверт.
От жары, от Заратустры или
от других, нехристианских, вер.
Уходили, прятались веками
в эти камни,

Бершин Е. Л. Армения // Дружба народов. 2010. №6. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://magazines.gorky.media/druzhba/2010/6/armeniya.html (дата обращения – 26.03.2023)

57.

как посланье — в каменный конверт.
От жары, от Заратустры или
от других, нехристианских, вер.
Уходили, прятались веками
в эти камни, как нога — в сапог.
И живет, как вера, богокамень —
камнебог.
Рокот молитвы.
Ропот теней.
Скорбные лики —
из-под камней.
Господи! Сущий!

58.

жары, от Заратустры или
от других, нехристианских, вер.
Уходили, прятались веками
в эти камни, как нога — в сапог.
И живет, как вера, богокамень —
камнебог.
Рокот молитвы.
Ропот теней.
Скорбные лики —
из-под камней.
Господи! Сущий!
Если ты есть, —
камень насущный
даждь

59.

из колодца.
И гематитовый камень на нитку
клочьями высохшей ночи нанизан.
Дай к твоим пальцам губами приникну,
бедная Лиза.
Я, как петлею, дорогой задушен.
Так не живут. Так скользят по карнизу.
Что же ты прячешься за подушку,
бедная Лиза?
Эти

60.

цель —
я унесен порывом ветра
в слепую белую метель.
Уже не знаю: был ли, не был,
или придуман был тобой.
Как звук, исторгнутый трубой,
блуждаю в опустевшем небе.
Я выпаду тебе, как иней,
как снег, летящий в створ фрамуг, —
красивый,

61.

знаю: был ли, не был,
или придуман был тобой.
Как звук, исторгнутый трубой,
блуждаю в опустевшем небе.
Я выпаду тебе, как иней,
как снег, летящий в створ фрамуг, —
красивый, кареглазый и не
принадлежащий никому.
Мы были там,
мы были рядом

62.

ли, не был,
или придуман был тобой.
Как звук, исторгнутый трубой,
блуждаю в опустевшем небе.
Я выпаду тебе, как иней,
как снег, летящий в створ фрамуг, —
красивый, кареглазый и не
принадлежащий никому.
Мы были там,
мы были рядом
с землей,

63.

снег, летящий в створ фрамуг, —
красивый, кареглазый и не
принадлежащий никому.
Мы были там,
мы были рядом
с землей, опухшей, как от голода,
где облако над Араратом
хранило очертанье голубя,
что отыскал в кромешной мгле
кусок земной бездушной плоти.
Как

64.

опухшей, как от голода,
где облако над Араратом
хранило очертанье голубя,
что отыскал в кромешной мгле
кусок земной бездушной плоти.
Как будто истина — в земле,
а не в полете.
С наивностью великоросса
вверяя замысел словам,
кричу ему: “Севан, откройся!”
Не

65.

прятать чью-то тайну.
Когда-нибудь и я устану.
Не отворяется Сезам.
И что нам надо было там,
где истина, сочась устало,
как мед стекала по усам,
да только в рот не попадала?
Полночь новолуния. Ко сну
клонится фонарь у остановки.
Облака,

66.

как мед стекала по усам,
да только в рот не попадала?
Полночь новолуния. Ко сну
клонится фонарь у остановки.
Облака, как тканые обновки,
ветер надевает на луну.
Ночь черна, как высохшая кровь
в жертву принесенного барана.
И клубится вытянутый ров —

67.

не попадала?
Полночь новолуния. Ко сну
клонится фонарь у остановки.
Облака, как тканые обновки,
ветер надевает на луну.
Ночь черна, как высохшая кровь
в жертву принесенного барана.
И клубится вытянутый ров —
как сквозная ножевая рана.
Полночь новолуния. Четверг.
Хищный клекот

68.

как тканые обновки,
ветер надевает на луну.
Ночь черна, как высохшая кровь
в жертву принесенного барана.
И клубится вытянутый ров —
как сквозная ножевая рана.
Полночь новолуния. Четверг.
Хищный клекот горного потока.
Ночь черна. Ни юга, ни востока.
Ожидаю рейсовый ковчег —

69.

Я согласен.
Я готов быть камнем
с прочими камнями заодно.
Армения — страна в задушенном кармане
раскормленной горы.
Здесь прячется душа, как Иисус в Кумране,
скрывался до поры.
Две узницы одной таинственной идеи —
лицом к лицу.
Армения — сестра пустынной Иудеи
по

70.

и Отцу.
А я тебе — никто. Ни пасынок, ни деверь,
ни сват, ни брат.
Ревет аэропорт. Я выставлен за двери,
как ты — за Арарат.

71.

чтобы другие не нашли.
Я не знаю, что они искали
в недрах заколоченной земли.
Я не знаю, от кого таились,
как посланье – в каменный конверт.
От жары, от Заратустры или
от других, нехристианских, вер.
Уходили, прятались веками
в эти камни,

Бершин Е. Л. Армения // Дружба Народов. №6. 2010. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://magazines.gorky.media/druzhba/2010/6/armeniya.html

72.

как посланье – в каменный конверт.
От жары, от Заратустры или
от других, нехристианских, вер.
Уходили, прятались веками
в эти камни, как нога – в сапог.
И живет, как вера, богокамень –
камнебог.
Рокот молитвы.
Ропот теней.
Скорбные лики –
из-под камней.
Господи! Сущий!

73.

жары, от Заратустры или
от других, нехристианских, вер.
Уходили, прятались веками
в эти камни, как нога – в сапог.
И живет, как вера, богокамень –
камнебог.
Рокот молитвы.
Ропот теней.
Скорбные лики –
из-под камней.
Господи! Сущий!
Если ты есть, -
камень насущный
даждь

74.

75.

цель –
я унесен порывом ветра
в слепую белую метель.
Уже не знаю: был ли, не был,
или придуман был тобой.
Как звук, исторгнутый трубой,
блуждаю в опустевшем небе.
Я выпаду тебе, как иней,
как снег, летящий в створ фрамуг, –
красивый,

76.

знаю: был ли, не был,
или придуман был тобой.
Как звук, исторгнутый трубой,
блуждаю в опустевшем небе.
Я выпаду тебе, как иней,
как снег, летящий в створ фрамуг, –
красивый, кареглазый и не
принадлежащий никому.
Мы были там,
мы были рядом

77.

ли, не был,
или придуман был тобой.
Как звук, исторгнутый трубой,
блуждаю в опустевшем небе.
Я выпаду тебе, как иней,
как снег, летящий в створ фрамуг, –
красивый, кареглазый и не
принадлежащий никому.
Мы были там,
мы были рядом
с землей,

78.

снег, летящий в створ фрамуг, –
красивый, кареглазый и не
принадлежащий никому.
Мы были там,
мы были рядом
с землей, опухшей, как от голода,
где облако над Араратом
хранило очертанье голубя,
что отыскал в кромешной мгле
кусок земной бездушной плоти.
Как

79.

опухшей, как от голода,
где облако над Араратом
хранило очертанье голубя,
что отыскал в кромешной мгле
кусок земной бездушной плоти.
Как будто истина – в земле,
а не в полете.
С наивностью великоросса
вверяя замысел словам,
кричу ему: «Севан, откройся!»
Не

80.

81.

82.

не попадала?
Полночь новолуния. Ко сну
клонится фонарь у остановки.
Облака, как тканые обновки,
ветер надевает на луну.
Ночь черна, как высохшая кровь
в жертву принесенного барана.
И клубится вытянутый ров –
как сквозная ножевая рана.
Полночь новолуния. Четверг.
Хищный клекот

83.

как тканые обновки,
ветер надевает на луну.
Ночь черна, как высохшая кровь
в жертву принесенного барана.
И клубится вытянутый ров –
как сквозная ножевая рана.
Полночь новолуния. Четверг.
Хищный клекот горного потока.
Ночь черна. Ни юга, ни востока.
Ожидаю рейсовый ковчег -

84.

Я согласен.
Я готов быть камнем
с прочими камнями заодно.
Армения – страна в задушенном кармане
раскормленной горы.
Здесь прячется душа, как Иисус в Кумране,
скрывался до поры.
Две узницы одной таинственной идеи –
лицом к лицу.
Армения – сестра пустынной Иудеи
по

85.

и Отцу.
А я тебе - никто. Ни пасынок, ни деверь,
ни сват, ни брат.
Ревет аэропорт. Я выставлен за двери,
как ты – за Арарат.

86.

Как будто бесконечное затмение,
и пыль, и струйка крови на губах…
Армения, Армения, Армения!
Несломленный Нагорный Карабах!
Восходит над планетой

Вольфсон Б. И. Армения // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

87.

В ладонях гор, расколотых
Стозвучным ломом времени,
Как яблоко из золота,
Красуется Армения.
Клыки войны и пламени
Подрублены вокруг,
Под свежим, мирным знаменем
Проходит полем плуг.
Кляняся

Тихонов Н. С. Армения // Н. С. Тихонов. Собр. сочинений в 7-ми т. Том I. М.: Худож. лит., 1985. С.105.

88.

АРМЕНИЯ!
Я И НЕМ. РАБ. АРМЕНИЯ
Я И НЕМ. РАК. АРМЕНИЯ
Я И НЕМ – РАЗ АРМЕНИЯ
Я И НЕМ. РАКА, КАК АРМЕНИЯ
НА ВЕС СЕВАН
НАВЕС. СЕВАН
НА ВЕРЕ ЕРЕВАН!
ТАРАРАМ! АРАРАТ!
Два неологизма:
БАРМЕНИЯ – бар, состоящий из напитков армянского

Комаров К. М. Армения. Цикл палиндромов // [Электронный ресурс]. URL: https://vk.com/kkomarov88?w=wall68882670_57350%2Fall (дата обращения ‒ 10.12.2023).

89.

нагорные вижу сады,
И армянского солнца сиянье,
И дрожанье искристой воды.
Всё в картине подчеркнуто чисто:
Ясность красок, прозрачность чудес,
Как живые ― зеленые листья,
Бирюзовая чаша небес.
В этих красках, горячих и нежных,
Там, где зелень как моря прибой,
Я

Копштейн А. И. Армения [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.rulit.me/books/sovetskie-poety-pavshie-na-velikoj-otechestvennoj-vojne-read-243590-113.html#section_576

90.

Ясность красок, прозрачность чудес,
Как живые ― зеленые листья,
Бирюзовая чаша небес.
В этих красках, горячих и нежных,
Там, где зелень как моря прибой,
Я живу средь нагорий безбрежных, ―
Будто я нарисован тобой.
Будто ветра я слушаю песню,
Воды льются горячим

91.

На свете лишь одна Армения,
Она у каждого — своя.
От робости, от неумения
Ее не воспевала я.
Но как же я себя обидела —
Я двадцать лет тебя не видела,
Моя далекая, желанная,
Моя земля обетованная!
Поверь, любовь моя

Ссылка для публикации: Ссылка для публикации: Ссылка для публикации: Петровых М. С. На свете лишь одна Армения… // Предназначенье. Стихи разных лет. М. : Советский писатель, 1983. С. 101‒102.

92.

далекая гора,
Что высится гербом Армении
В снегах литого серебра,
Та величавая двуглавая
Родная дальняя гора,
Что блещет вековечной славою,
Как мироздание стара.
И тайна острова севанского,
Где словно дань векам седым —
И своды храма христианского,
И жертвоприношений дым.
Орлы

93.

Синее небо.
Желтые скалы.
Яркого много,
Тусклого мало…
Лед родников и горячие камни.
Как далека ты,
Как ты близка мне!
В вихре столетий
Все здесь смешалось:
Солнце и ветер,
Жесткость и жалость.
В

Николаевская Е. М. Армения // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 8–10.

94.

Николаевская Е. М. Армения // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 8–10.

95.

и жалость.
В трапезе —
Сладость,
Горечь и соль,
На сердце —
Тяжесть,
Радость и боль…
Снова смотрю я
С Зангинского моста:
Как здесь все трудно,
Как здесь все просто!..
Трудно приникнуть
К выжженным травам,
Трудно привыкнуть
К людям и нравам,
К

Николаевская Е. М. Армения // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 8–10.

96.

Сладость,
Горечь и соль,
На сердце —
Тяжесть,
Радость и боль…
Снова смотрю я
С Зангинского моста:
Как здесь все трудно,
Как здесь все просто!..
Трудно приникнуть
К выжженным травам,
Трудно привыкнуть
К людям и нравам,
К острым приправам
Трудно привыкнуть,

Николаевская Е. М. Армения // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 8–10.

97.

берега изрезаны и наги.
Ещё подъем. Ну — шаг, ну — два, ну — пять!
И по бокам вздымаются Ах-Даги.
Они красны, как слава и как честь,
И зелены, и, может быть, ревнивы.
Они страшны и так тяжки, что есть
Необходимость быть

Шуф В. А.. Армения («Ни коша здесь, ни зверя, ни стебля…»). 1931

98.

наги.
Ещё подъем. Ну — шаг, ну — два, ну — пять!
И по бокам вздымаются Ах-Даги.
Они красны, как слава и как честь,
И зелены, и, может быть, ревнивы.
Они страшны и так тяжки, что есть
Необходимость быть велеречивым.
Пусть этот

Шуф В. А.. Армения («Ни коша здесь, ни зверя, ни стебля…»). 1931

99.

есть
Необходимость быть велеречивым.
Пусть этот день падёт за Ахманган,
От новых дней да не отрину взор я…
Я зол, как бес, я хром, как Тамерлан,
А подо мной — Армении нагорья.
Еду и песню встречаю.
Песня, а в песне — обида:

Шуф В. А.. Армения («Ни коша здесь, ни зверя, ни стебля…»). 1931

100.

Пусть этот день падёт за Ахманган,
От новых дней да не отрину взор я…
Я зол, как бес, я хром, как Тамерлан,
А подо мной — Армении нагорья.
Еду и песню встречаю.
Песня, а в песне — обида:
Мало воды в Деличае,

Шуф В. А.. Армения («Ни коша здесь, ни зверя, ни стебля…»). 1931

101.

Армения! – своды ведут в подвал,
где пленная Вечность спит,
и зреют неведомые слова,
как в бочках дубовых – спирт.
Наполним стопки, поднимем тост:
да будет славен Месроп Маштоц!
Да будут славны дела его:
армянских

Гацко-Славацкий Р. В. Армения // Портал «Стихи.ру». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://stihi.ru/2021/02/18/6451 (дата обращения – 25.03.2023)

102.

кровь;
да помнит узорное мастерство
Матенадарана кров!
Багрянцем пропитаны клади книг –
бессмертия вещий знак;
и зреет слово святое в них,
как старый густой коньяк.

103.

Как перед женщиной, неведомой и новой,
В счастливом трепете стою перед тобой.
И первое сорваться с уст боится слово,
И

Городецкий С. М.. Армения («Узнать тебя! Понять тебя! Обнять любовью…»). 1918

104.

и кровью
Армения, тебя хочу я полюбить!
Я голову пред древностью твоей склоняю,
Я красоту твою целую в алые уста.
Как странно мне, что я тебя еще не знаю,
Страна-кремень, страна-алмаз, страна-мечта!
Иду к тебе. Привет тебе!

Городецкий С. М.. Армения («Узнать тебя! Понять тебя! Обнять любовью…»). 1918

105.

он знал иную долю,
Свободных стран изведал он удел!
Он вел борьбу за веру, честь и волю,
В глухую ночь, как светоч, он горел.
Те дни прошли... Покорен и печален
Стал древний край, тяжелым сном объят.
Он был теперь страной

Веселовский Ю. А. Армения // Русские писатели об Армении: Сборник / Сост. С. Арешян, Н. Туманян. Ереван: Арменгиз, 1946. С. 70–71.

106.

скорбный крест, Армения, несла ...
Средь диких зверств, пожаров и разбоев
Грозила смерть — но ты не умерла!
Пусть ты была безмолвна, как могила,
Угасла жизнь, не стало красоты, —
Но ты в душе глубоко сохранила
Счастливых лет порывы и мечты.
И в

107.

Вдали якорей и трезубцев,
Где жухлый почил материк,
Ты видела всех жизнелюбцев,
Всех казнелюбивых владык.
И, крови моей не волнуя,
Как детский рисунок просты,
Здесь жены проходят, даруя
От львиной своей красоты.
Как люб мне язык твой зловещий,
Твои молодые

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

108.

Всех казнелюбивых владык.
И, крови моей не волнуя,
Как детский рисунок просты,
Здесь жены проходят, даруя
От львиной своей красоты.
Как люб мне язык твой зловещий,
Твои молодые гроба,
Где буквы — кузнечные клещи
И каждое слово — скоба.
Ах, ничего я

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

109.

Всех-то цветов мне осталось лишь сурик да хриплая охра.
И почему-то мне начало утро армянское сниться,
Думал — возьму посмотрю, как живет в Эривани синица,
Как нагибается булочник, с хлебом играющий в жмурки,
Из очага вынимает лавашные влажные шкурки…
Ах,

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

110.

лишь сурик да хриплая охра.
И почему-то мне начало утро армянское сниться,
Думал — возьму посмотрю, как живет в Эривани синица,
Как нагибается булочник, с хлебом играющий в жмурки,
Из очага вынимает лавашные влажные шкурки…
Ах, Эривань, Эривань! Иль птица тебя

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

111.

хлебом играющий в жмурки,
Из очага вынимает лавашные влажные шкурки…
Ах, Эривань, Эривань! Иль птица тебя рисовала,
Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала?
Ах, Эривань, Эривань! Не город — орешек каленый,
Улиц твоих большеротых кривые люблю Вавилоны.
Я бестолковую

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

112.

дитя, из цветного пенала?
Ах, Эривань, Эривань! Не город — орешек каленый,
Улиц твоих большеротых кривые люблю Вавилоны.
Я бестолковую жизнь, как мулла свой коран, замусолил,
Bремя свое заморозил и крови горячей не пролил.
Ах, Эривань, Эривань, ничего мне больше не

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

113.

это? Пряжа? Звук? Предупрежденье?
Чур-чур меня! Далеко ль до беды!
И в лабиринте влажного распева
Такая душная стрекочет мгла,
Как будто в гости водяная дева
К часовщику подземному пришла.
Я тебя никогда не увижу,
Близорукое армянское небо,
И уже

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

114.

пустотелую книгу,
По которой учились первые люди.
Лазурь да глина, глина да лазурь,
Чего ж тебе еще? Скорей глаза сощурь,
Как близорукий шах над перстнем бирюзовым,
Над книгой звонких глин, над книжною землей,
Над гнойной книгою, над глиной дорогой,
Которой

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

115.

близорукий шах над перстнем бирюзовым,
Над книгой звонких глин, над книжною землей,
Над гнойной книгою, над глиной дорогой,
Которой мучимся, как музыкой и словом.

Мандельштам О. Э. Армения // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.150–155.

116.

велено
и Запад пропустить через свои пространства.
И стык дорог – изгибы перепутий –
к кресту причастным ты искала,
в веках хачкар*, как воплощенье сути,
из тверди каменной с любовью высекала.
И сколько принято им бед и лиха –
в узорах проступила жизни

‒

117.

из тверди каменной с любовью высекала.
И сколько принято им бед и лиха –
в узорах проступила жизни соль...
Но мне, как своему, он скажет тихо:
Цавет танем... – твою приемлю боль...»

‒

118.

Армения вставала откровеньем
в своей красе суровой неспроста.
Мы шли с утра как будто по ступеням
гигантского Гегамского хребта.
Шли между скал и всплесками тумана,
вел над Севаном, точно в небо, путь,

Тихонов Н. С. Армения вставала откровеньем // Н. С. Тихонов. Собр. сочинений в 7-ми т. Том I. М.: Худож. лит., 1985. С.510.

119.

как будто по ступеням
гигантского Гегамского хребта.
Шли между скал и всплесками тумана,
вел над Севаном, точно в небо, путь,
как будто звал нас голос Туманяна
на песенных высотах отдохнуть.
И мы взошли, и яркий мир открылся —
ущелье разноцветное у

Тихонов Н. С. Армения вставала откровеньем // Н. С. Тихонов. Собр. сочинений в 7-ми т. Том I. М.: Худож. лит., 1985. С.510.

120.

нас голос Туманяна
на песенных высотах отдохнуть.
И мы взошли, и яркий мир открылся —
ущелье разноцветное у ног,
вдали Масис, как снежный дом, дымился
среди сверкавших Туманяна строк.
Как радуга, они связали выси,
людей и землю сказочных высот,
звеня, светясь,

Тихонов Н. С. Армения вставала откровеньем // Н. С. Тихонов. Собр. сочинений в 7-ми т. Том I. М.: Худож. лит., 1985. С.510.

121.

мы взошли, и яркий мир открылся —
ущелье разноцветное у ног,
вдали Масис, как снежный дом, дымился
среди сверкавших Туманяна строк.
Как радуга, они связали выси,
людей и землю сказочных высот,
звеня, светясь, земную страсть превысив
и бросив сердце в песенный

Тихонов Н. С. Армения вставала откровеньем // Н. С. Тихонов. Собр. сочинений в 7-ми т. Том I. М.: Худож. лит., 1985. С.510.

122.

И если я себе позволил вольность,
пускай меня простит Месроп Маштоц:
мне азбука армянская открылась,
как жесты и движения людей
а люди — это азбука в движенье).
Вот путник, припадающий к ручью, –
знак жажды и жары

Вегин П. В. Армянская азбука / П. В. Вегин // Каменные колокола. Ереван: Хорурдаин грох, 1989. С. 11.

123.

буква.
Ногами давят виноград два винодела –
святое дело! Две соседних буквы
их повторяют.
Милая латынь,
в тебе всё больше буквы, как монахи
пред алтарём, со свечкой, на коленях...
А здесь коленопреклоненных нет!
Есть мать согбенная над сыном убиенным,
а сын

Вегин П. В. Армянская азбука / П. В. Вегин // Каменные колокола. Ереван: Хорурдаин грох, 1989. С. 11.

124.

Глаза — как большие черные слезы,
Обветренный камень щек...
И песня — такая, что все угрозы,
Все беды сбивает с ног.
Скрестите мне

Звягинцева В. К.. Армянская песня

125.

губы...
Не зурна, не бубен, не трубы –
Это ветер нагорных нив.
И армяночка в круг вступает,
Голубями руки летают,
А как долу опустит очи —
Косы длинных ресниц короче ...
Ей навстречу идет дружок, -
Золотой на нем поясок.
Ты видал в сапожках

Звягинцева В. К.. Армянская пляска

126.

Что тут думать, грустить о чем?
Краски с музыкой говорят, —
Чей торжественнее наряд?
Эта грубость и эта нежность
Для меня, как смерть — неизбежность.
Обрывается сердце разом,
Только встретится взгляд с Кавказом!

Звягинцева В. К.. Армянская пляска

127.

виноградных лоз?
Азбукой разбросаны повсюду
горы древних гласных…
Камень, пой!
Отче наш,
урок открытый Твой
пемза, туфы, золото и руды,
как ученики согласные с Тобой,
на зубок зубрили под землёй.
Строк бегущих чёрные коровы,
добрые стада кариатид,
все – крупнорогатый алфавит,

Климова Г. Д. Армянский алфавит // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 70.

128.

кариатид,
все – крупнорогатый алфавит,
бессловесный, тучный и суровый,
текстом стать под утро норовит.
Только звук божественный привит.
И Месроп Маштоц как зоркий книжник,
переводчик снов,
из первых рук
грамоте учил и требовал наук
и от малых, сирых, старых и от

Климова Г. Д. Армянский алфавит // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 70.

129.

порученье.
Но и твоя трудна задача:
Ты должен защищать ваш кров
И от врагов, и от воров,
Готов сказать: а как иначе?

Гаспари А. Армянский дом // Литературная Армения. 2021. № 1. С. 73–79.

130.

Я буду, как Байрон,
учить перед смертью армянский,
вызубривать звуки
ущелий, долины и гор:
тут в лепете детском –
начальная школа пространства,
как

Г. Климова. Армянский язык // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 74.

131.

буду, как Байрон,
учить перед смертью армянский,
вызубривать звуки
ущелий, долины и гор:
тут в лепете детском –
начальная школа пространства,
как в Эчмиадзине
монахов мальчишеский хор.
И я подпою
на своём, на церковно-славянском.
И я всё пойму,
всё поймаю

Г. Климова. Армянский язык // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 74.

132.

Я помню их. Я помню жесты, лица.
Глаза с безумием страданий...
Они живут, как раненные птицы,
В тоске предсмертных содроганий.
Кровавый призрак с жадными очами
Мертвит их мукой ледяною,
Их слезы льются жуткими

133.

петь в разгаре битвы:
О, если смерть в бою жестоком встречу,
Я к ней не обращу молитвы!»
И все умрут как раненные птицы,
Отдавши жизнь без колебаний,
Чтоб над Арменией зажглась денница,
Чтоб ночь ушла со тьмой страданий.

134.

страстною к свободе
Себя прославил он вовек:
Слагайте ж песни о народе,
В котором каждый — человек!
Любовь к свободе, он как знамя,
Несет бестрепетной рукой...
Народ-порыв, экстаз и пламя,
Склоняюсь низко пред тобой,
Но близок яркий день свободы,
Тот

Барановский Я. Армянскому народу // Русские писатели об Армении: Сборник / Сост. С. Арешян, Н. Туманян. Ереван: Арменгиз, 1946. С. 101.

135.

В травах весь чердак и весь подвал,
Пахнет дом, как лес, светло и пряно.
Я жалею тех, кто не бывал
В мире Аршавира Торосяна.
Тех, кому труды его чужды

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 98–99.

136.

сборы череды
Или на калачики алтея.
Кто к настоям этим не привык,
Лечащим от мала до велика.
Кто не видел, как цветет асмик,
Коловчатка или вероника.
Надо хоть на несколько минут
От всего на свете отрешиться,
Зная, что тебя за

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 98–99.

137.

Арцах, как Амура стрела ‒ любовь от рождения ‒
Шаги твои чувствует, ими гордится отечески,
Он в каждой былинке, в улыбке твоей, в

Коноплев В. В. Арцах, как Амура стрела ‒ любовь от рождения // Армения как состояние любви. Ереван : Филин, 2013. С. 34.

138.

Его тишиной насладись, его мудрым молчанием,
Годами любви пропитайся, годами разлуки,
Лучами огней тихих звезд и их нежным мерцанием.
Арцах, как дыханье, как грустная песня дудука,
Ранимое, страстное сердце, доблесть, сила мужчины,
Янтарное солнце и горы - то шлем и кольчуга

139.

насладись, его мудрым молчанием,
Годами любви пропитайся, годами разлуки,
Лучами огней тихих звезд и их нежным мерцанием.
Арцах, как дыханье, как грустная песня дудука,
Ранимое, страстное сердце, доблесть, сила мужчины,
Янтарное солнце и горы - то шлем и кольчуга
Надень их,

140.

На фотографии тринадцатого года
он благолепен, как младенец на груди
у матери. В нем всё – свидетельство ухода
за ним, как за дитем. Куда ни погляди,
армянский

Кубатьян Г. И. Артвин // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 69.

141.

На фотографии тринадцатого года
он благолепен, как младенец на груди
у матери. В нем всё – свидетельство ухода
за ним, как за дитем. Куда ни погляди,
армянский городок в неведенье искуса.
Еще таится тать. Угрозы не видать.
Как чисто и

Кубатьян Г. И. Артвин // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 69.

142.

ухода
за ним, как за дитем. Куда ни погляди,
армянский городок в неведенье искуса.
Еще таится тать. Угрозы не видать.
Как чисто и светло! Ни храбреца, ни труса,
ни друга, ни врага. Какая благодать!
Вот церковь. Звонаря за леность не

Кубатьян Г. И. Артвин // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 69.

143.

певца.
Но голос жил.
Среди сердец
искал и находил сердца.
И пел во тьму,
кто сам
был слеп,
но зряч, как ни один из нас.
И пальцы стискивали хлеб.
И соль на хлеб текла из глаз.

С. А. Минаков. Ашуг / Минаков С. А. // Имярек. М. : Современник, 1992. С. 202‒203.

144.

солнце жарило рьяно,
Поднимался туман из лиловых низин.
Разгадал я секрет Мартироса Сарьяна
На дороге, несущейся в Эчмиадзин.
Я узнал, как осенние ягоды сладки,
Как от кружки маджари танцуют живей,
Как в колхозных садах подставляют рогатки,
Чтоб плоды не ломали

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

145.

туман из лиловых низин.
Разгадал я секрет Мартироса Сарьяна
На дороге, несущейся в Эчмиадзин.
Я узнал, как осенние ягоды сладки,
Как от кружки маджари танцуют живей,
Как в колхозных садах подставляют рогатки,
Чтоб плоды не ломали обвисших ветвей.
Я узнал,

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

146.

секрет Мартироса Сарьяна
На дороге, несущейся в Эчмиадзин.
Я узнал, как осенние ягоды сладки,
Как от кружки маджари танцуют живей,
Как в колхозных садах подставляют рогатки,
Чтоб плоды не ломали обвисших ветвей.
Я узнал, как гудит на дорогах старинных
Дикий

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

147.

Как от кружки маджари танцуют живей,
Как в колхозных садах подставляют рогатки,
Чтоб плоды не ломали обвисших ветвей.
Я узнал, как гудит на дорогах старинных
Дикий ветер, сшибающий с ног без вина,
Сколько требует тюбиков ультрамарина
Эта, словно бездонная, голубизна.

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

148.

из тумана проступит вдали
Эта полная света и красок палитра
Изумрудной, багровой и рыжей земли.
В каждом доме меня привечали, как брата.
Я бродил, затерявшись в толпе городской.
В час, когда, достигая снегов Арарата,
Возвышается Ленин с простертой рукой.
Я

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

149.

гончарный кувшин.
Я узнал, почему беспокойные люди,
Сколько б ни было верст, испытаний и дней,
На чужбине мечтают о ней, как о чуде,
И, как птицы весной, возвращаются к ней.

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

150.

почему беспокойные люди,
Сколько б ни было верст, испытаний и дней,
На чужбине мечтают о ней, как о чуде,
И, как птицы весной, возвращаются к ней.

Матусовский М. Л.Август // М. Л. Матусовский. Это было недавно. Это было давно. М.: Худ. лит., 1970. С.91–92.

151.

А как он был любим
От гор до парапета, –
Над Каспием седым,
Под синью минарета!
Теперь лишь дальний гром
Напоминает грохот

Лиснянская И. Л. А как он был любим // Одинокий дар. Париж ; Нью-Йорк; М. : Третья волна, 1995. С. 23.

152.

на песке – кровавый.
Теперь там больше нет
Ни родичей, ни крова, –
А только ржавый след
Армянского погрома.
Армянской церкви медь –
Как вырванное нёбо…
И мне б окаменеть,
Как некогда – Ниоба.

Лиснянская И. Л. А как он был любим // Одинокий дар. Париж ; Нью-Йорк; М. : Третья волна, 1995. С. 23.

153.

Ни родичей, ни крова, –
А только ржавый след
Армянского погрома.
Армянской церкви медь –
Как вырванное нёбо…
И мне б окаменеть,
Как некогда – Ниоба.

Лиснянская И. Л. А как он был любим // Одинокий дар. Париж ; Нью-Йорк; М. : Третья волна, 1995. С. 23.

154.

эре,
и всей судьбой, и всей душой
остаться там, в эсэсэсэре.
Зарубки в памяти везде,
и все хорошие, хоть тресни!
Как пело радио весь день
красивые большие песни,
какие летом шли дожди,
какие грозы шли с Валдая!
Какие славные вожди!

В. В. Лобанов. А новый век ‒ не брат меньшой // Русская поэзия. XXI век. Антология // Под ред. Г. Н. Красникова. М. : Вече, 2010. с. 147.

155.

Злобно подымет старик-исполин
Дряхлые воды, — ударит с размаху,
Кинет суда по простору пучин…
То-то матросы натерпятся страху!
Помнит старик, как в былые века
Он широко разлегался на ложе…
Волга-Ахтуба была не река,
Моря Азовского не было тоже;
Все

Брюсов В. Я. Баку // В.Я. Брюсов. Собр. сочинений: В 7 т. М.: Худож. лит., 1973. Т.2. С. 238–239.

156.

было тоже;
Все эти речки: Аму, Сыр-Дарья,
Все, чем сегодня мы карты узорим,
Были — его побережий семья;
С Черным, как с братом, сливался он морем!
И, обойдя сонм Кавказских громад,
Узким далеко простершись проливом,
Он омывал вековой Арарат,
Спал

Брюсов В. Я. Баку // В.Я. Брюсов. Собр. сочинений: В 7 т. М.: Худож. лит., 1973. Т.2. С. 238–239.

157.

не этот, робея, во мрак
шагнул и его зазнобило?
Ах, брось ты, ей-Богу! Все было не так,
и не угадаешь, как было:
кто вправду был робок, кто вправду был смел,
почуя дыхание гроба,
что молвил Рубен, что сказал Даниэл…
Молчанье.

Кубатьян Г. И. Баллада о Даниэле Варужане и Рубене Севаке // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 38–39.

158.

радостный вой
подонков, охраны, конвоя.
Поэта убить – это им не впервой,
а тут – вот удача-то! – двое.
Хмелея от крови, как свора собак,
от собственной гнуси и пыла…
Ах, брось ты, ей-Богу! Все было не так,
и не угадаешь, как

159.

крови, как свора собак,
от собственной гнуси и пыла…
Ах, брось ты, ей-Богу! Все было не так,
и не угадаешь, как было.
И надо ли? Твой худосочный Пегас
тебя понесет. Языкасто
трепись, переводчик. Заказ есть заказ.
Да только болезнен заказ-

160.

переводчик. Заказ есть заказ.
Да только болезнен заказ-то.
Ведь сколько бы лет ни минуло с тех пор,
ты помнишь, как, радостно воя,
убийца возвысил кровавый топор
над их и твоей головою.
Ты прожил их жизни судьбе вопреки –
Севака, потом

161.

убит Варужан и зарезан Севак,
упали, и пыль заклубила…
Ах, брось ты, ей-Богу! Все было не так,
и не угадаешь, как было.

162.

Бузил безудержный Азат,
рвал русло на себе от нетерпения,
кривлялся, выл,
как на уроке пения,
впадая в амок и азарт.
А рядом – древний исполин
из твёрдой, из базальтовой породы
на берегу

Климова Г. Д. Базальтовый орган ‒ памятник природы // Портал «Наша среда». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://nashasreda.ru/ya-budu-kak-bajron-uchit-pered-smertyu-armyanskij/ (дата обращения ‒ 26.03.2023)

163.

Там черепа — безглазая улыбка,
И пряди женских кос.
Лежат тела, — уродливые позы,
И тленный дух волнует и гнетет.
Журчат ручьи, — как будто льются слезы,
И в поле хлеб растет.
Пошли холмы. Дорога в гору вьется.
Кругом обрыв и скалы наверху,

Кулебякин А. П. Бен-димаху // Дверь Мехера; Отзвуки Вана : [Стихотворения / Предисл. и примеч. авт. [Эривань] : Армянский коммитет «Верашинутюн», 1916. С. 86‒87.

164.

отряда,
Настигла смерть от вражеской руки,
Здесь их казнила курдская засада
В извилинах реки.
Тепло и тишь. И думою печальной,
Как бы в ответ свершенному греху,
Шумит трава, и песенкой хрустальной
Журчит Бен-димаху.

165.

попрятались в овраге,
где спасует враг.
Вы опять за старое? Но вы же
здравомыслы. Пресекайте враки.
Хватит ваших врак!
Нет как нет особого пейзажа
у страны, да и примет особых
не построишь в ряд.
Ну а зелень мягкая, как замша…

Кубатьян Г. Берег Евфрата // Дружба народов. 2021. № 10. С. 147–148.

166.

врак!
Нет как нет особого пейзажа
у страны, да и примет особых
не построишь в ряд.
Ну а зелень мягкая, как замша…
Ну а тот в кругу цветов подсолнух…
Наконец, Евфрат…

Кубатьян Г. Берег Евфрата // Дружба народов. 2021. № 10. С. 147–148.

167.

и утех
Над Курою зелено-седою,
Мне милей и дороже был всех
Этот старец с душой молодою.
В каждом дне, как в далеких веках,
Сын любимый высокого Лори,
Он читал, чтоб поведать в стихах
И армянскую радость и горе.
В

Городецкий Сергей Митрофанович. Беседа с Ованесом Туманяном

168.

и ночлег заменяют.
Имя ему – троекратно: «Григор» – нарекайте,
Или – иное, которого люди не знают.
Хлеб – его сердце, и небо ему – как дорога.
Звонкие скорби его – как подсохшая глина,
Как материал для табличек. (Обителей много
В доме Отца моего, моего Господина).

Каневский Г. Л. Божьего дара наследник рожден на закате / Г. Л. Каневский // Мир по Брайлю. СПб. : Геликон плюс, 2004.

169.

троекратно: «Григор» – нарекайте,
Или – иное, которого люди не знают.
Хлеб – его сердце, и небо ему – как дорога.
Звонкие скорби его – как подсохшая глина,
Как материал для табличек. (Обителей много
В доме Отца моего, моего Господина).
Солнце слепое и светлые слёзы…

170.

Или – иное, которого люди не знают.
Хлеб – его сердце, и небо ему – как дорога.
Звонкие скорби его – как подсохшая глина,
Как материал для табличек. (Обителей много
В доме Отца моего, моего Господина).
Солнце слепое и светлые слёзы… Ну что ты?

171.

окропили,
Сыром овечьим посыпали, крошками света…
Лишь после этого скорби твои отступили,
В наших домах поселились, и ели, и пили…
Как же глаза твои, отче, глядели на это?

172.

ваш костер.
За огнем взлетая следом,
Песня, звавшая к победам,
Озарила Айоцдзор
И еще на Арарате
Не остыл кипящий кратер,
Как Ваагн позвал собратьев
Власть вишапов разметать,
Очага огонь священный
Уберечь от тьмы надменной,
Род плодить и меч ковать.
Помню —

Городецкий Сергей Митрофанович. Братьям-Армянам

173.

боях ужасных,
Но не падал Айастан.
Край пожрав необозримый,
Из страны непобедимой,
Зарычав, волчица Рима
Из Армении ушла.
Византийская орлица,
Как эвксинская лисица,
Закогтить вас не могла.
За свои родные горы,
За озерные просторы
Вы не раз вступали в споры

Городецкий Сергей Митрофанович. Братьям-Армянам

174.

в розовых туманах
Голубое море Вана
И в огне зари багряной
Дверь замкнувшихся пещер.
Я стоял у этой двери
И, как весь народ ваш, верил,
Что на волю выйдет Мхер.
Помню: плакали граниты,
В снег костей людских укрыты,
Косы девушек

Городецкий Сергей Митрофанович. Братьям-Армянам

175.

Быть гражданином маленькой страны.
Куда ни глянь, отчетливо видны –
рукой подать – твоей земли границы;
наперечет поля, ручьи, лески,
и оттого, как родичи, близки
не то что люди – и зверье, и птицы.
Вот Дания. На карте – пятачок.
Чуток толкни, и хватит,

Кубатьян Г. И. Быть гражданином маленькой страны // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 69–70.

176.

никогда, нигде и никому
не скажем, будто в маленьком дому
живется неуютно или плохо.
Да мы и впрямь почти что как семья.
Бежишь, бывает, голову сломя,
тебя окликнут, подойдешь повинно,
и помолчишь, и скажешь наконец:
Ты обознался, видимо, отец.
Вы

Кубатьян Г. И. Быть гражданином маленькой страны // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 69–70.

177.

Янтарная осень играет палитрой Галенца.
В кольцо замыкается гор голубой караван.
Высокое небо беспечней улыбки младенца.
Дорога, как вечность, ползет из Гарни в Ереван.
Здесь в желтый песок перемолоты времени кости.
Здесь кровь каменела. Ложилась межа на

Дудин М. А. Собр. соч. в 4-х т. Т.2. Время. Стихотворения и поэмы 1963–1986. М.: Современник, 1987. С. 277–278.

178.

Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно

А. С. Пушкин. Черная шаль // Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959‒1962. Том 1. Стихотворения 1814–1822. С. 120‒121.

179.

текущую кровь...
Погибла гречанка, погибла любовь!
С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.
С тех пор не целую прелестных очей,
С тех пор

А. С. Пушкин. Черная шаль // Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959‒1962. Том 1. Стихотворения 1814–1822. С. 120‒121.

180.

волны их бросил тела.
С тех пор не целую прелестных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей.
Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.

А. С. Пушкин. Черная шаль // Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959‒1962. Том 1. Стихотворения 1814–1822. С. 120‒121.

181.

нас,
нигде на свете так
не чувствуется Вечность.
Рождая в мире тишь,
неслыханную сердцем,
ты воздухом летишь
к своим единоверцам.
Как будто бы с луны,
очам даруя чары,
где в мире не славны
армянские хачкары?..
Я врат не отопру
ни

Чичибабин Б. А. Четвертый Псалом Армении // В стихах и прозе. 3-е изд., испр. Харьков: Фолио, 2002. С. 310–312.

182.

Сарьяна.
Блаженному служа
и в каменное канув,
живительно свежа
вода твоих фонтанов.
О, я б не объяснил,
прибегнув к многословью,
как хочется весь мир
обнять твоей любовью!..
Когда ж друзей семья
зовет приезжих в гости,
нет более, чем я,
свободного

Чичибабин Б. А. Четвертый Псалом Армении // В стихах и прозе. 3-е изд., испр. Харьков: Фолио, 2002. С. 310–312.

183.

не могли.
Спрячу я от колючих
Вразумляющих фраз,
От чужих равнодушных,
Осуждающих глаз,
Чтоб живой, невредимой,
День за днем торопя,
Как весеннего солнца,
Ей дождаться тебя.

Николаевская Е. М. Чтоб они не пропали… // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 25–26.

184.

свои впускаешь шутки,
и несколько пейзажных зарисовок,
и даже объяснения в любви.
Но всё это вдруг может оборваться,
когда война, как зверь, тебя настигнет,
и ты поймёшь, что нет чужого горя
и нет чужой войны, и закричишь
от ужаса и

Вольфсон Б. И. Чужая война // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

185.

немного и перестань.
Слышишь, камень, пущенный из пращи,
разрезает ветра тугую ткань.
Ты душой давно ль устремлялся ввысь
и песок, как время, сжимал в горсти?
Что ж, победной музыкой насладись,
а о бедной лирике не грусти.
Будешь ты прославлен, велик,

Вольфсон Б. И. Давид // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

186.

свет в веках.
Враг знает пусть, есть в мире люди,
Им не знакомы не предательство, не страх.
Для них Армения, как Бог на небесах!

Коноплев В. В. Давид // Армения как состояние души. [Электронный ресурс]. URL: https://stihi.ru/2023/02/14/3061

187.

Ах, это головокруженье
так зябко, так славно,
и ведь никакого движенья,
все движется плавно,
тихонько, как на перевале
машина, и вроде
зима настает в Ереване,
декабрь на исходе.
И этот снежок первозданный
и взалмошно-нежный

Кубатьян Г. И. Декабрьская ночь // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 59.

188.

и вроде
зима настает в Ереване,
декабрь на исходе.
И этот снежок первозданный
и взалмошно-нежный
на фоне ночного Раздана
как призрак прибрежный;
он чист, как до грехопаденья,
блестит, как полуда, –
воистину загляденье,
поистине чудо.
Подъем, тротуаров покатость,
Такая морока!

Кубатьян Г. И. Декабрьская ночь // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 59.

189.

Ереване,
декабрь на исходе.
И этот снежок первозданный
и взалмошно-нежный
на фоне ночного Раздана
как призрак прибрежный;
он чист, как до грехопаденья,
блестит, как полуда, –
воистину загляденье,
поистине чудо.
Подъем, тротуаров покатость,
Такая морока!
Покамест не утро, покамест
до

Кубатьян Г. И. Декабрьская ночь // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 59.

190.

И этот снежок первозданный
и взалмошно-нежный
на фоне ночного Раздана
как призрак прибрежный;
он чист, как до грехопаденья,
блестит, как полуда, –
воистину загляденье,
поистине чудо.
Подъем, тротуаров покатость,
Такая морока!
Покамест не утро, покамест
до света далеко,
услышь, как

Кубатьян Г. И. Декабрьская ночь // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 59.

191.

блестит, как полуда, –
воистину загляденье,
поистине чудо.
Подъем, тротуаров покатость,
Такая морока!
Покамест не утро, покамест
до света далеко,
услышь, как наполнены воды,
и воздух, и скверы
дыханием нового года,
и века, и эры.

Кубатьян Г. И. Декабрьская ночь // Г. Кубатьян. Имя: Стихи. Ереван: Советакан грох, 1979. С. 59.

192.

Все как надо — звездная давка.
Чабаны у костра в кругу.
Годовалая волкодавка
разрешается на снегу.
Пахнет псиной и Новым Заветом.
Как

Вознесенский А.А. Декабрьские пастбища // Витражных дел мастер. М. : Молодая гвардия, 1976. С. 178–179.

193.

Все как надо — звездная давка.
Чабаны у костра в кругу.
Годовалая волкодавка
разрешается на снегу.
Пахнет псиной и Новым Заветом.
Как томилась она меж нас.
Ее брюхо кололось светом,
как серебряный дикобраз.
Чабаны на кону метали —
короли, короли, короли.
Из

Вознесенский А.А. Декабрьские пастбища // Витражных дел мастер. М. : Молодая гвардия, 1976. С. 178–179.

194.

кругу.
Годовалая волкодавка
разрешается на снегу.
Пахнет псиной и Новым Заветом.
Как томилась она меж нас.
Ее брюхо кололось светом,
как серебряный дикобраз.
Чабаны на кону метали —
короли, короли, короли.
Из икон, как из будок, лаяли —
кобели, кобели, кобели!
Ав,

Вознесенский А.А. Декабрьские пастбища // Витражных дел мастер. М. : Молодая гвардия, 1976. С. 178–179.

195.

томилась она меж нас.
Ее брюхо кололось светом,
как серебряный дикобраз.
Чабаны на кону метали —
короли, короли, короли.
Из икон, как из будок, лаяли —
кобели, кобели, кобели!
Ав, ав, мадонна,
аллилуйя,
да осенят щенята твои...»
А она все ложилась чаще

Вознесенский А.А. Декабрьские пастбища // Витражных дел мастер. М. : Молодая гвардия, 1976. С. 178–179.

196.

Отошел в просветленность пространства.
Все теряет свой вес
И не может
Устоять перед искусом странствий.
Все плывет.
Вот и сучья, как снасти...
Осень волнами рушится с веток.
И дарует иллюзию счастья
Изобилие
Желтого цвета.
День отчалил.
Он издали машет,
Он

Снегова И. А.. День отчалил…

197.

говорят, ‒
Верю на слово!) ‒
Арарат…
Но не видно его пока
Только плавают облака,
По краям золотясь слегка.
Вдруг
Исчезли они, как дым,
Словно вняли просьбам моим,
Словно ты их с небес прогнал,
И открылся
То бел, то ал,
Свет, не

Николаевская Е. М. День устал // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 22‒23.

198.

стоим, не разнявши рук…
Все незыблемое ‒ вокруг:
Неразлучные навсегда
Камни, лава, трава, вода…
Символ это? Намек ли? Знак?...
Перед вечностью!..Как же так?
Мир незыблем, неизменим, ‒
Расставаться ‒ лишь нам двоим…

Николаевская Е. М. День устал // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 22‒23.

199.

солидное,
Стоит шашлычник на пороге.
Опровергая очевидное,
Шагает ослик шестиногий.
Не вздумай возводить напраслину
На этот мир в тумане тонком.
Как славно мазать краской масляной,
Как интересно быть ребенком.
Все в них свежо, как утро раннее,
Они в искусстве новоселы.

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 94–95.

200.

Опровергая очевидное,
Шагает ослик шестиногий.
Не вздумай возводить напраслину
На этот мир в тумане тонком.
Как славно мазать краской масляной,
Как интересно быть ребенком.
Все в них свежо, как утро раннее,
Они в искусстве новоселы.
Но здесь отыщешь при желании

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 94–95.

201.

напраслину
На этот мир в тумане тонком.
Как славно мазать краской масляной,
Как интересно быть ребенком.
Все в них свежо, как утро раннее,
Они в искусстве новоселы.
Но здесь отыщешь при желании
Все направления и школы.
Расцветкой мира удивленные,
Еще

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 94–95.

202.

с потолка светляки,
Ползают мухи по липкой простыне,
И маршируют повзводно полки
Птиц голенастых по желтой равнине.
Страшен чиновник — лицо как тюфяк,
Нету его ни жалчей, ни нелепей,
Командированный — мать твою так!—
Без подорожной в армянские степи.
Пропадом ты пропади,

Мандельштам О.Э. Дикая кошка – армянская речь // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.156–157.

203.

замыв оплеуху.
Грянет ли в дверь знакомое:—
Ба! Ты ли, дружище,— какая издевка!
Долго ль еще нам ходить по гроба,
Как по грибы деревенская девка?..
Были мы люди, а стал людьё,
И суждено — по какому разряду?—
Нам роковое в груди

204.

соседка,
Жаль, во дни мои старения
Видимся с тобою редко.
Неужели нам не свидеться,
Ты ли не была мне рада,
Как ты там, моя провидица,
Под снегами Арарата?
Столько горя перемогшую,
Велика твоя обида,
Окликаю как оглохшую, —
Все мы дети

Корин Г. А. Добрая моя Армения [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://poemata.ru/poets/korin-grigoriy/dobraya-moya-armeniya/

205.

ли не была мне рада,
Как ты там, моя провидица,
Под снегами Арарата?
Столько горя перемогшую,
Велика твоя обида,
Окликаю как оглохшую, —
Все мы дети геноцида.

Корин Г. А. Добрая моя Армения [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://poemata.ru/poets/korin-grigoriy/dobraya-moya-armeniya/

206.

Блеща средь полей широких,
Вон он льется!... Здравствуй, Дон!
От сынов твоих далеких
Я привез тебе поклон.
Как прославленного брата
Реки знают тихий Дон;
От Аракса и Евфрата
Я привез тебе поклон,
Отдохнув от злой погони,
Чуя

А. С. Пушкин. Дон // Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959‒1962. Том 2. Стихотворения 1823–1836. С. 254.

207.

До простых вещей тут жизнь растёрта.
Я точу глаза о красный камень.
Тут пейзажи в стиле натюрморта,
как любил седой французский парень,
рисовавший гору-гору-гору
каждый день, как делают зарядку.
Разве это вдохновенье? Впору
оторвать ненужную

Константинов Всеволод. До простых вещей тут жизнь растерта. 2020

208.

глаза о красный камень.
Тут пейзажи в стиле натюрморта,
как любил седой французский парень,
рисовавший гору-гору-гору
каждый день, как делают зарядку.
Разве это вдохновенье? Впору
оторвать ненужную заплатку,
пусть уж плоть откроется на язве…
По уму, наитью, волшебству

Константинов Всеволод. До простых вещей тут жизнь растерта. 2020

209.

делают зарядку.
Разве это вдохновенье? Впору
оторвать ненужную заплатку,
пусть уж плоть откроется на язве…
По уму, наитью, волшебству ли —
как всё это делается, разве
так уж важно, если существует?
Об отце мы скажем и о сыне,
а о духе

Константинов Всеволод. До простых вещей тут жизнь растерта. 2020

210.

пожара.
Презрение к виноградной лозе,
к горстке упругих ягод, подброшенных на ладони,
и отжатых в сомкнувшемся кулаке.
Это забавно, но как можно присягнуть веселью?
Никчемность бесполезных праздничных дней,
головокружение бешеных хороводов,
кажутся намеком на грядущую ночь длинных ножей.
Изнеженные народы

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

211.

на них достаточно,
чтобы понять – жизнь проходит.
Моя тетка жила возле вокзала,
возле каждого вокзала в нашей стране.
Я помню, как ехал на поезде впервые,
а самолета не помню и вовсе.
Первый поезд пришел сюда из Тифлиса в 19 веке.
В

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

212.

вовсе.
Первый поезд пришел сюда из Тифлиса в 19 веке.
В горах ходят альпинистские, цепкие поезда.
По прежним маршрутам.
Тетя Цаца, как ты изменилась, надев очки!
В каждом окне квартиры стоит Арарат:
красный, синий, желтый, зеленый.
Однажды я видел и белый,

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

213.

надев очки!
В каждом окне квартиры стоит Арарат:
красный, синий, желтый, зеленый.
Однажды я видел и белый,
но он растаял как снежный сугроб.
Гипофиз растаявших гор, косточка луз.
Я бы сжал ее в кулаке
и не выпустил бы даже под

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

214.

пыткой.
Якоря скалистых вершин,
обрывки цепей, что нависли над бездной.
Стаи рыб, что, извиваясь, скользят под откос.
Есть Арарат, что как камин с изразцами:
в топке его лунный свет
вот-вот станет светом дневным,
а из дневного света можно делать стекло.

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

215.

жизни.
Улицы освобождены для света,
электричеству есть, где разгуляться,
и напомнить, что любая свобода
всего лишь форма сиротства,
которое воспринимаешь как счастье.
Когда раскопали Абу-Симбел,
у Рамзеса в ногах стояла его мать,
жены и дети, маленькие, словно игрушки.
Сиротство

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

216.

падает мордой на барабан.
Давить виноград - работа достойная палача.
Так и в жерновах маслобойни
скрыта садистская страсть.
Конвой спит вповалку, как в корабельном трюме.
С париков слетает пахучая пудра,
перстни сверкают ярче прозрачных глаз.
Что ты хочешь знать обо мне,

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

217.

удивляюсь?
Третий год ношу руки в карманах,
чтобы не простудиться,
для приветствия – нежно целуюсь.
Эти камни только молния разобьет.
Они как зубы сточатся друг о друга.
Сверхчеловек – это просто кто-то другой.
Двойник, близнец, отраженье в воде…
Существует темная церковь в

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

218.

в светлых мирах.
Мы заходили в нее поутру.
Становятся глуше колокольчики звонких копыт.
Ветшают привычные жесты.
Глухой паутиною затянуло колодец, -
как сморщенный армейский вещмешок
стоит он у края дороги.
Кто создает мечты и их воплощает,
должен уметь их рушить профессионально,

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

219.

у края дороги.
Кто создает мечты и их воплощает,
должен уметь их рушить профессионально,
чтобы конструкция падала от одного щелчка,
как ряд косточек домино,
или самый высокий в мире небоскрёб
в киноленте.
Делать это неприятно,
но иногда бывают моменты, когда

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

220.

мозга,
словно одной рукой.
Тетя Цаца, отдайте меня в кадетский корпус.
Я бы полюбил парадные кителя,
ветерок на весеннем плацу.
Как ты смеялась, что я целых 16 лет
не мог объяснить тебе факт существования Бога.
Упрекала меня в словоблудстве,
называла ребенком,

В. Г. Месяц. Дредноут Арарат / Месяц В. Г. // Стихи четырнадцатого года. М. : Водолей, 2015. 254 с.

221.

Я только и прошел одну —
В свирепой каменной порфире
Сухую горную страну,—
Где в вулканических породах,
Страстное лоно заголя,
Ликует, как при первых родах,
Желто-багровая земля, —
Где Дария и Митридата
Вчера как дым прошла орда,
Где самая глухая дата

Антокольский П. Г. Древний город // Стихотворения и поэмы. Л.О. изд-ва «Советский писатель», 1982. С. 126–127.

222.

Где в вулканических породах,
Страстное лоно заголя,
Ликует, как при первых родах,
Желто-багровая земля, —
Где Дария и Митридата
Вчера как дым прошла орда,
Где самая глухая дата
Сегодня столь же молода, —
Где в суматохе муравьиной
Глаза детей желто горят,

Антокольский П. Г. Древний город // Стихотворения и поэмы. Л.О. изд-ва «Советский писатель», 1982. С. 126–127.

223.

чар,
Глядится вкрадчиво и странно
Женоподобный янычар.
Вот он к портье подходит вяло,
Нацеливается в друзья,
От слуха к слуху, как бывало,
С нездешней грацией скользя,
И где-нибудь в ночном вагоне,
Секретный разбирая шифр,
Внезапно, как бы от погони,
Теряется…

Антокольский П. Г. Древний город // Стихотворения и поэмы. Л.О. изд-ва «Советский писатель», 1982. С. 126–127.

224.

друзья,
От слуха к слуху, как бывало,
С нездешней грацией скользя,
И где-нибудь в ночном вагоне,
Секретный разбирая шифр,
Внезапно, как бы от погони,
Теряется… И вдруг решив,
Что гибнет, рвет все донесенья…
И пляшет тень в его окне
Вдоль

Антокольский П. Г. Древний город // Стихотворения и поэмы. Л.О. изд-ва «Советский писатель», 1982. С. 126–127.

225.

тела.
Они таят смертельные угрозы,
хотя с земли почти и не видны, −
электромеханические осы,
безжалостные демоны войны.
На мир, который, как в тетради нотной,
усеян закорючками солдат,
глаза их из кабины беспилотной,
не считывая музыку, глядят.
А вечер тих, лишь

Вольфсон Б. И. Дроны // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

226.

усеян закорючками солдат,
глаза их из кабины беспилотной,
не считывая музыку, глядят.
А вечер тих, лишь яркая ракета
прочерчивает небо, как звезда,
да наша беспилотная планета
летит, сама не ведая куда.

227.

там, –
он отучил сочувствовать, чужая
беда нас не тревожит, угрожая
пусть гибелью, однако же не нам.
Но на своём крыльце, как знак беды,
находим мы кровавые следы.
Возвысим же, поэты, голос свой
и на весы призывом к миру бросим.
Я

Вольфсон Б. И. Друзьям-поэтам // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

228.

камнях испечённый лаваш.
Изнемогший, дремал под армянских шелковиц листвою,
с минометным стволом на армянские выси взбежав.
Я там жил наяву, – как же мне согласиться с Москвою,
что земля эта – Азербайджан?
Пусть Армении стон отдаётся в сердцах, как укор нам.
Как

Чичибабин Б. А. Дума о Карабахе / Б. А. Чичибабин // В стихах и прозе. М. : Наука, 2013. С. 398.

229.

Я там жил наяву, – как же мне согласиться с Москвою,
что земля эта – Азербайджан?
Пусть Армении стон отдаётся в сердцах, как укор нам.
Как Христу на кресте, больно кронам ее и корням:
в закавказской дали, в том краю, в Карабахе

Чичибабин Б. А. Дума о Карабахе / Б. А. Чичибабин // В стихах и прозе. М. : Наука, 2013. С. 398.

230.

наяву, – как же мне согласиться с Москвою,
что земля эта – Азербайджан?
Пусть Армении стон отдаётся в сердцах, как укор нам.
Как Христу на кресте, больно кронам ее и корням:
в закавказской дали, в том краю, в Карабахе Нагорном
каждый день

Чичибабин Б. А. Дума о Карабахе / Б. А. Чичибабин // В стихах и прозе. М. : Наука, 2013. С. 398.

231.

в закавказской дали, в том краю, в Карабахе Нагорном
каждый день убивают армян.
Перед крестной землёй преклонюсь головою и сердцем.
Как там други мои? Сколько лет как ни вести от них.
И не всё ли равно, кто грешней – Горбачев или

Чичибабин Б. А. Дума о Карабахе / Б. А. Чичибабин // В стихах и прозе. М. : Наука, 2013. С. 398.

232.

в Карабахе Нагорном
каждый день убивают армян.
Перед крестной землёй преклонюсь головою и сердцем.
Как там други мои? Сколько лет как ни вести от них.
И не всё ли равно, кто грешней – Горбачев или Ельцин? –
все мы предали наших родных, –

Чичибабин Б. А. Дума о Карабахе / Б. А. Чичибабин // В стихах и прозе. М. : Наука, 2013. С. 398.

233.

Так мастер видел дерево и ночь.
Всё дерево в цветущей белой пене.
Как перед чудом рухнуть на колени,
Смятения в душе не превозмочь.
Дыхание, движение руки,
Восторженность несдержанная речи
И с дерева

Цит. по : Сарьян Р. Л. Сарьян и Россия. Ереван, 2006. С. 139.

234.

на колени,
Смятения в душе не превозмочь.
Дыхание, движение руки,
Восторженность несдержанная речи
И с дерева на голову и плечи,
Как бабочки, слетятся лепестки.
А ночь как будто синьку развели
И окунули в синьку переулок
И дремлющего буйвола.
Заснула
Стена

Цит. по : Сарьян Р. Л. Сарьян и Россия. Ереван, 2006. С. 139.

235.

превозмочь.
Дыхание, движение руки,
Восторженность несдержанная речи
И с дерева на голову и плечи,
Как бабочки, слетятся лепестки.
А ночь как будто синьку развели
И окунули в синьку переулок
И дремлющего буйвола.
Заснула
Стена с окном
И в доме спать

Цит. по : Сарьян Р. Л. Сарьян и Россия. Ереван, 2006. С. 139.

236.

Как глубоко и близко небо
Армении – теперь уже моей.
Но лебединых превращений снега
родные веси ждут и силой всей
ревнуют,

Орлов В. Б. Две любви // Меценат и мир. №49‒52. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mecenat-and-world.ru/49-52/orlov1.htm (дата обращения 09.12.2023).

237.

земле иной…
И две любви вселенских, словно токи,
проходят сквозь меня по воле дней,
и две любви – безудержны и кротки,
как гор потоки, взор Оки моей.
Неразделимо то, что столь высоко,
пусть даже смертным выпадет оно:
любовь сливается в одно –

238.

землю суховеи!
Лоза и колос, прославляйте труд;
и мастер-ювелир пусть вдохновенно
творит поэзии волнующую суть,
почувствовав то самое мгновенье,
как небо с бирюзой, сливаясь, оживут.

239.

две земли...
В Москве ли, в Ереване — я в печали:
На родине — от родины вдали.
В том чувствую судьбы первооснову,
Как двух народов равноправный сын,
Что русский я — по духу и по слову;
По крови, по рожденью — армянин.
В груди

К. А. Шакарян. Две родины // Наш современник. 2020. №8. С. 98‒99.

240.

В пыль приседают верблюдов горбы.
Кресло пустует индийской резьбы.
Кисти чужой кипарисы и розы
Просалили белый как воск амвон.
Черные Мкртичи и Мартиросы
Сдергивают с купола тоненький звон.
Темень отпрянет песчаной бури —
И лбы наклоняются к

Шервинский С. В. Эчмиадзин (двадцатые годы) // Стихи разных лет. М. : Советский писатель, 1984. С. 28‒29.

241.

в сомненье – век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой,
Клоун, правда, слишком мрачноватый –
Невеселый клоун, не живой.
Ну, а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых

Высоцкий В. С. Енгибарову от зрителей // Владимир Высоцкий. Собрание сочинений в одном томе. М. : Эксмо, 2011 С. 391‒393.

242.

нас,
Будто многим обезболил роды,
А себе – защиты не припас.
Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
Ах, как нас прекрасно обокрали –
Взяли то, что так мешало нам!»
Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая своё.
Рыжий

243.

вот пьяница упал…
Шут в своей последней пантомиме
Заигрался – и переиграл.
Он застыл – не где-то, не за морем –
Возле нас, как бы прилёг, устав, –
Первый клоун захлебнулся горем,
Просто сил своих не рассчитав.
Я шагал вперёд неукротимо,
Но успев склониться

244.

нас бахвальства ради
Не давались: проживём и так!
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно – на руках…
Сгинул, канул он – как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?..
Только я колпак ему – придумал,
Этот клоун был без колпака.

245.

точки
всё то, что мы любили на Земле.
Процесс судебный движется без пауз,
на приговоре свежая печать.
Бессмысленно вести себя, как страус,
стараясь ничего не замечать.
Поэт рифмует, и сравненья метки −
пир духа, ярких красок торжество.
Он соловьём свистит себе

Вольфсон Б. И. Эпоха // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

246.

247.

им?
Могильная трава ползет на камень,
Сильна подземным знанием своим.
Недвижна крепость
В мареве полдневном.
Умершие цари в меня глядят,
Как будто их усилием подземным
Воздвигнут этот мир и этот град.
Прошедшее
Так жаждет воплотиться,
Чтобы себе воздвигнуть алтари.
Истлевшие

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

248.

довременным прижата
К стене,
Не в силах оторваться я
От выпуклого слюдяного взгляда,
От взгляда инобытия.
Косые знаки клинописи древней -
Как будто бы штрихи миров иных...
Животные диковинные дремлют
На барельефах блекло-голубых.
И высоко мерцает над камнями
Диск солнца,

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

249.

барельефах блекло-голубых.
И высоко мерцает над камнями
Диск солнца,
Словно космоса часы.
И выпуклыми царь глядит глазами,
Точь-в-точь такими, как у стрекозы.
Надо мной – урартийский сухой небосвод.
Древний город,
Как будто гигантский ковчег,
С тяжким грузом своим
Неподвижно плывет

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

250.

Словно космоса часы.
И выпуклыми царь глядит глазами,
Точь-в-точь такими, как у стрекозы.
Надо мной – урартийский сухой небосвод.
Древний город,
Как будто гигантский ковчег,
С тяжким грузом своим
Неподвижно плывет
По иссохшему руслу подземных рек.
Как он тяжек, Урарту базальтовый

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

251.

урартийский сухой небосвод.
Древний город,
Как будто гигантский ковчег,
С тяжким грузом своим
Неподвижно плывет
По иссохшему руслу подземных рек.
Как он тяжек, Урарту базальтовый сон.
Воздух вечности добела раскален.
Отблеск солнечных стрелок
Дрожит на камнях.
Как давно я вдыхаю

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

252.

иссохшему руслу подземных рек.
Как он тяжек, Урарту базальтовый сон.
Воздух вечности добела раскален.
Отблеск солнечных стрелок
Дрожит на камнях.
Как давно я вдыхаю
Державный прах!
Стены крепости,
Зыблясь,
Плывут в зенит...
Тишь такая,
Что слышно,
Как время звенит.
Тишь

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

253.

стрелок
Дрожит на камнях.
Как давно я вдыхаю
Державный прах!
Стены крепости,
Зыблясь,
Плывут в зенит...
Тишь такая,
Что слышно,
Как время звенит.
Тишь такая,
Что слышно,
Как время звенит...
Отблеск солнечных стрелок
Бежит по камням.
Кто там прячется, кто

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

254.

вдыхаю
Державный прах!
Стены крепости,
Зыблясь,
Плывут в зенит...
Тишь такая,
Что слышно,
Как время звенит.
Тишь такая,
Что слышно,
Как время звенит...
Отблеск солнечных стрелок
Бежит по камням.
Кто там прячется, кто за камнями стоит?
Кто за мною следит

Габриэлян Н. М. Эребуни / Н. М. Габриэлян // Тростниковая дудка. Ереван : «Советакан грох», 1987. С. 53‒56.

255.

где? – в Эребуни.
Пресного рассвета раскатала тесто,
прямо из тондыра – жаркий сытный день
грубого помола.
Пусто свято место?
Свежеиспеченная,
я как есть невеста,
видишь, под чинарою?
Не моя ли тень,
тоже горькоглазая с мёртвыми руками?
Что ей пел задумчивый молодой

Г. Климова. Эребуни // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 72.

256.

Образ Бога в его строках –
Триипостасный царственный Элогим!
Розовый камень, узорами оплетён,
груды сокровищ казною собрал под кров…
Город воздвигся, как будто резной ритон,
хмелем столетий наполненный до краёв!

Гацко-Славацкий Р. В. Ереван // Портал «Стихи.ру». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://stihi.ru/2021/02/18/6451 (дата обращения – 25.03.2023)

257.

Анаит Татевосян
Ода воскресному «Вернисажу»
Как же, залётные! (только из Грузии
можно ещё и заехать)
вам повезло
здесь оказаться, где стойки да столики,
расположившись рядами

Амелин М. Ереванский триптих // Знамя. 2015. № 11. С. 199–201.

258.

удел: с какой
был бы Ноя причал не виден,
нет здесь точки, – только рукой
потянись – и можно потрогать.
Но нельзя, как запретный плод,
укусить Арарата локоть:
видит око да зуб неймёт.
Так на деву, от страсти млея,
смотрит юноша, весь –

Амелин М. Ереванский триптих // Знамя. 2015. № 11. С. 199–201.

259.

Столетья шли,
Как воинская рать,
Эпохи проносились
Над тобою.
А для меня ты —
Новая тетрадь,
Заполню я ее
Своей рукою.
Люблю твою

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 37–39.

260.

Новая тетрадь,
Заполню я ее
Своей рукою.
Люблю твою
Полуночную тишь,
Ночных огней
Мерцанье в окнах зданий.
Здесь слышу я,
Как дождик барабанит
По козырькам
Твоих железных крыш.
Стоят дома,
Ка к буквы четких строк,
Разбитые
На рифмы
И на

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 37–39.

261.

дома,
Ка к буквы четких строк,
Разбитые
На рифмы
И на слоги.
Мне видится
Сарьяновский мазок
На полосе
Асфальтовой дороги.
Как миг тревог
И радости мгновенье,
В меня вошел ты
Прочно, навсегда.
Взволнованным вошел
Стихотвореньем,
Вошел, как входят
Ночью поезда,

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 37–39.

262.

На полосе
Асфальтовой дороги.
Как миг тревог
И радости мгновенье,
В меня вошел ты
Прочно, навсегда.
Взволнованным вошел
Стихотвореньем,
Вошел, как входят
Ночью поезда,
Будя народ
Стремительным
Явленьем.
И если вдаль
Я от тебя умчусь,
И ереванцы здесь
Меня забудут,

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 37–39.

263.

Как странны наши отношенья
С тобой, как давни, Ереван!
В них — напряжение притяженья
Взаимного.
В них расторжения
Провалы.
Резкость и

Снегова И. А.. Еревану («Как странны наши отношенья…»)

264.

Как странны наши отношенья
С тобой, как давни, Ереван!
В них — напряжение притяженья
Взаимного.
В них расторжения
Провалы.
Резкость и туман.
Как ты бежал ко мне

Снегова И. А.. Еревану («Как странны наши отношенья…»)

265.

странны наши отношенья
С тобой, как давни, Ереван!
В них — напряжение притяженья
Взаимного.
В них расторжения
Провалы.
Резкость и туман.
Как ты бежал ко мне навстречу,
Из-под крыла рванувшись в высь!..
А провожал — и целый вечер
Огни твои, виясь, как

Снегова И. А.. Еревану («Как странны наши отношенья…»)

266.

туман.
Как ты бежал ко мне навстречу,
Из-под крыла рванувшись в высь!..
А провожал — и целый вечер
Огни твои, виясь, как свечи,
В слезах за поездом влеклись.
Металось и дробилось пламя,
И стыли блики на стекле...
Зато какой туман меж

Снегова И. А.. Еревану («Как странны наши отношенья…»)

267.

мстил и полночью, и полдней
И вирусом во мне сипел.
В жару мотал меня и бредом
Душил,
и сам давил, как бред...
И вот теперь я снова еду
К тебе,
переступив запрет,
В твой желтый, в твой осенний свет.
Стою,

Снегова И. А.. Еревану («Как странны наши отношенья…»)

268.

Я все проспал,
Хоть спал совсем немного,
Но много,
Ой, как много потерял.
Автобус мой
Глотал куски дороги,
Ко мне являлось озеро.
Я спал.
Нет, то было не озеро,
А

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 52–53.

269.

что-то, фея,
Ты мне все шептала,
А я твоей стеснялся красоты
И ты из рук своих
Мне предлагала
Глоток надежды,
Как глоток воды.
Я чувствовал
Твое прикосновенье
И замирал,
Терялся в этот миг,
Как на уроке
Робкий ученик,
Не знающий

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 52–53.

270.

из рук своих
Мне предлагала
Глоток надежды,
Как глоток воды.
Я чувствовал
Твое прикосновенье
И замирал,
Терялся в этот миг,
Как на уроке
Робкий ученик,
Не знающий
Таблицу умножения.
Но не такая
Ты уж недотрога,
И я еще тебя, поверь,

Зенов И.З. На посту разлук. Ереван: Советакан грох, 1978. С. 52–53.

271.

армянский грош.
Розовотуфье, штукатурки
советское упрямство. Сплошь
из джазвы кофе (слово «турки» -
ни-ни!). Навстречу белорусы:
бутылка тутовой, арбузы -
такие же, как я, придурки:
родную кровь не проведешь!
Давай свернем на Pushkin-street!
По-русски — вывеска «Аптека».
Да видит Блок, не говорит
почти никто

Калашников C. Б.. Ереван‒Вагаршапат

272.

Когда привычное названье,
Слогов коротких сочетанье
В живую жизнь превращено.
Я помню: поле, ветер, травы,
Веселье длительной езды,
И вдруг, как песня старой славы,
Пред нами вспыхнули
Полтавы Белоголовые сады.
Я помню острую тревогу,
Сильней, чем счастье, во сто крат,

Звягинцева В. К.. Есть между всех очарований…

273.

лилии
взрывные лилии
вершин Араратских
с братом, живым бы, поделиться по-братски
смотри!
вот снимок из космоса
словно снимок с возгласа: Аа!
как с высоты
по-иному выглядят
наши плечи, перетруженные хребты
наши темечки — нервные роднички
кратеры страхов и обрушений
внутренних катастроф
может,

Шереметева М-М. эти лилии // Дети Ра. №4 (162). 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://reading-hall.ru/publication.php?id=22637

274.

может, и мы с тобой — украшение
орнамент ткани живой космической
диковинный Звуколов
запись на внешнем диске, винил,
может, и мы, как цветок на горе,
после всех поражений и слов
танцуя от ветра, горим?
и летающий астронавт
принимает наши светомячи
дар —

Шереметева М-М. эти лилии // Дети Ра. №4 (162). 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://reading-hall.ru/publication.php?id=22637

275.

Шахвердян Л. Это особо шаткое…// Шахвердян Л. Многоточие. Стихи и рассказы. Ереван, 2015. C. 11.

276.

Это особо шаткое –
чувствовать,
как паленым железом войны
перекрестили все ароматы
позднего ноябрьского…
Это особо вязкое –
вслушиваться,
как хитрый лис
осенний лист
неказистым, таким
хромым шорохом
ворожит
настороженный слух
старого восточного,
встраиваясь клином
в распластанный ковер
плодов

Шахвердян Л. Это особо шаткое…// Шахвердян Л. Многоточие. Стихи и рассказы. Ереван, 2015. C. 11.

277.

хромым шорохом
ворожит
настороженный слух
старого восточного,
встраиваясь клином
в распластанный ковер
плодов садов
моих прадедов…
Это особо верное –
всматриваться,
как смещаются айсберги,
глубиной в верования,
с полной луной блужданий,
ставших во времени
колом хребта
тела – стержня желаний
новых начинаний…

Шахвердян Л. Это особо шаткое…// Шахвердян Л. Многоточие. Стихи и рассказы. Ереван, 2015. C. 11.

278.

На высоком перевале
В мусульманской стороне
Мы со смертью пировали —
Было страшно, как во сне.
Нам попался фаэтонщик,
Пропеченный, как изюм,
Словно дьявола погонщик,
Односложен и угрюм.
То гортанный крик араба,
То

Мандельштам О.Э. Фаэтонщик // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.171–173.

279.

Мандельштам О.Э. Фаэтонщик // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.171–173.

280.

храмы в генуэзской Каффе были армянскими. По генуэзским источникам, эта церковь существовала уже в 1348 году. Но никаких данных о том, как называлась церковь, нет.
Феодосия (греч.) - Богом данная.

А. Ю. Коровин. Феодосия, церковь на Карантине // Литературный интернет-журнал «Поэзия.ру». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://poezia.ru/works/33912 (дата обращения ‒ 21.03.2023)

281.

в Ереване больше фонтанчиков для питья
по сравнению с той же Москвой
и её газированной, небесплатной водой.
И на улицах – как пудели или дворняжки,
стоя на задних лапках, – фонтанчики для питья.
А некоторые люди не заслужили,
чтобы им по-собачьи служила

Вегин П. В. Фонтанчики для питья / П. В. Вегин // Каменные колокола. Ереван: Хорурдаин грох, 1989. С. 19.

282.

или дворняжки,
стоя на задних лапках, – фонтанчики для питья.
А некоторые люди не заслужили,
чтобы им по-собачьи служила вода.
Ереван, как известно, лежит в Араратской долине,
там живут красивые люди,
говорящие на птичьем языке,
они с утра играют на мандолине,

Вегин П. В. Фонтанчики для питья / П. В. Вегин // Каменные колокола. Ереван: Хорурдаин грох, 1989. С. 19.

283.

Мне теперь, хоть разорвись, нету житья:
где оставаться – в Ереване или в Москве?
Под зодиаком
мечется моя ладья.
В Ереване, как ни смешно, я скучал по собакам,
но что я буду делать в Москве, где нету
фонтанчиков для питья?

Вегин П. В. Фонтанчики для питья / П. В. Вегин // Каменные колокола. Ереван: Хорурдаин грох, 1989. С. 19.

284.

простотою,
Он общей управлял страною.
Твое, мое, в пределах тех
Уста ещё не повторяли;
Все мысли – в мысль одну сливали.
Как солнце свет лиет для всех,
Так там все было встех уделом.
Не возмущаяся разделом,
Равнины тучныя, луга,
Стадам там

Глинка С. Н. Две повести в стихах, подчерпнутые из древних армянских летописей. Сочинение Сергея Глинки. М. : типография Лазаревых ин-та Восточных языков, 1831. С. 11‒24.

285.

там все было встех уделом.
Не возмущаяся разделом,
Равнины тучныя, луга,
Стадам там пастбищем служили;
И свежестью к себе манили….
Как светлая течет река
И все собою оживляет,
Где благость струй своих являет:
И жизнь так стройно там текла
И –

286.

И силу душ и месть природы.
Он думал, что полет свободы,
Стремясь из гор и из лесов,
Напор остановить орлов!
Как тигр беснуется, рыкает,
Когда добычу упускает,
Ее очами уж пожрав:
Такое чувствует волненье
Немврод, весть громкую узнав,
О Гайкином

287.

Когда добычу упускает,
Ее очами уж пожрав:
Такое чувствует волненье
Немврод, весть громкую узнав,
О Гайкином переселенье.
Но властолюбец так, как змей,
Готов и ползть и пресмыкаться;
Где бодрый дух его сильней
И где он должен унижаться.
Немврод, народов сей

288.

Для жизни льготной и удела.
Не льстись сокрыть себя нигде;
Мой меч найдет тебя везде.
Но длань я дружбы простираю,
Как друг, я друга призываю:
Приди! себя, свой род спасай;
Иль бури грозной ожидай!» –
Нейду!» послам Гайк возражает:
Напрасно сеть

289.

разделенны,
Забав надежных битв устав.
Сомкнулись Гайковы дружины;
Ведут их Кадм и Арманьяк;
А с третьим сонмом, был сам Гайк.
Как волны яростной пучины
Кипят в разселинах брегов:
Так закипели средь врагов:
Защитники роднаго края.
Их стрелы смерть сама пуская,

290.

пуская,
В плен неизбежный их берет.
Гайк пыл надежно стережет,
Готовый к бою ополчиться.
И вот! Немврод с горы стремится…
Как тигр свой разверзает зев,
Когда пожрать свой лов грозится:
Так в гордости закоренев,
Немврод на Гайка нападает;
Но шагу

291.

И ты, господь! познал ее волненье,
И ты пылал, о боже, как и мы.
Создателю постыло всё творенье,
Наскучило небесное моленье, —
Он сочинял любовные псалмы
И громко пел: «Люблю, люблю Марию,

А. С. Пушкин. Гавриилиада // Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959‒1962. С. 121‒135.

292.

Как два кота с учёными глазами,
два стражника самих себя с усами
на жёсткой привязи семнадцати веков
несут хвосты и

Климова Г. Д. . Гегард // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 71.

293.

и тем, кто стары, –
ни мора, ни резни, ни кары.
Гегард, Гегард, от жажды не умру!
Сбивая в кучу звёзды, как отары,
мне пастухи читали про хачкары.
Гегард, Гегард, не страшно на миру!

Климова Г. Д. . Гегард // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 71.

294.

Жестокий век – других и не бывает, –
но людям быть добрей совсем не вредно.
Рискните – и однажды к вам вернётся
добро как несмертельный бумеранг.

Вольфсон Б. И. Глас вопиющего // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

295.

пропахшем куреньями сумраке Эчмиадзина,
В наши дни продолжаясь, кипит аварайрская битва:
И из пятого века мы с вами отчетливо слышим,
Как железо стучит о железо, как кто-то зовет нас на помощь;
Словно груды каменьев, разбросаны груды погибших, —
Вардапет Егише это

Михаил Львович Матусовский. ГОБЕЛЕН ГРИГОРА ХАНДЖЯНА

296.

наши дни продолжаясь, кипит аварайрская битва:
И из пятого века мы с вами отчетливо слышим,
Как железо стучит о железо, как кто-то зовет нас на помощь;
Словно груды каменьев, разбросаны груды погибших, —
Вардапет Егише это видел своими глазами
И, коль

Михаил Львович Матусовский. ГОБЕЛЕН ГРИГОРА ХАНДЖЯНА

297.

Хлеб, виноград, Господь.
Хлеб, виноград, Господь.
Персики в Эчмиадзине
Цветом цветут фиолетовым.
Свод над землею синий,
Как над Синайской пустыней.
Ряса католикоса
Цветом цветет фиолетовым.
Медленно, многоголосо
Звон поминальный вознесся:
Хлеб, виноград, Господь.
Хлеб, виноград, Господь.

Липкин С. И. Годовщина армянского горя // Избранные стихотворения. М. : Время, 2008. С. 228–229.

298.

Я тебе как будто что-то
задолжал,
Видный с птичьего полета
Дилижан.
Мчатся горы, мчатся косо
и хитро,
Как бы ставя все вопросы

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 108–109.

299.

Я тебе как будто что-то
задолжал,
Видный с птичьего полета
Дилижан.
Мчатся горы, мчатся косо
и хитро,
Как бы ставя все вопросы
на ребро.
Где главенствует, как строгий
лейтмотив,
Убегающей дороги
серпантин.
Где глядят со склонов скальных

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 108–109.

300.

Видный с птичьего полета
Дилижан.
Мчатся горы, мчатся косо
и хитро,
Как бы ставя все вопросы
на ребро.
Где главенствует, как строгий
лейтмотив,
Убегающей дороги
серпантин.
Где глядят со склонов скальных
валуны,
Где и думать вертикально
мы должны.
Ты и

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 108–109.

301.

вертикально
мы должны.
Ты и древен и при этом
моложав,
Весь насквозь пронзенный светом
Дилижан.
А шоссе все круче, круче,
как во сне,
И клубятся с нами тучи
наравне.
То ручей мелькает синий,
то мосты,
То чернеет в Агарцине
монастырь.

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 108–109.

302.

с нами тучи
наравне.
То ручей мелькает синий,
то мосты,
То чернеет в Агарцине
монастырь.
Этот горный, этот узкий
поворот,
Как с армянского на русский
перевод.
Я бы долго эти строки
продолжал,
Да пришел конец дороги
в Дилижан.

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 108–109.

303.

В душный вечер земля замерла,
Как бы рухнув под тяжестью ноши.
И тогда порешил Тамерлан
Сжечь хранилища книжные в Гоше.
Фолианты темнели в ночи
И

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 103–104.

304.

хранилища книжные в Гоше.
Фолианты темнели в ночи
И сверкали на книгах оклады.
Но достаточно было свечи,
Чтобы все загорелось как надо.
Пламень в пляску пустился вприсест,
А потом распрямился и вырос.
Не один запылал палимпсест,
Не один задымился папирус.

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 103–104.

305.

Вместе с кровью сережки срывали.
Сколько было здесь спасшихся книг
И страниц, не лишившихся крова.
И тогда только варвар постиг,
Как в Армении ценится Слово...
Если это преданье живет
Вроде сказки, подобно былине, —
Почему же здесь каменный свод
Весь в

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 103–104.

306.

именами великих людей:
именем Карла — в честь Маркса,
именем Гамлета — в честь Шекспира,
именем первоооткрывателя Марса,
именем каждого гения мира.
Как много Владимиров на Руси,
в Армении,
даже в Париже и Риме!
Володя Наполеонович!
С честью носи
не столько отчество,

Слуцкий Б. А. Гостиница «Ереван» // Литературная Армения. 1987. № 11. С. 35.

307.

души —
И прямые слова и поступки.
А уж песни у них до чего хороши, —
Не сотрутся на сердце зарубки.
Пусть, как сердцебиение, жизнь коротка, —
Корни есть у нее и побеги.
Небольшая земля, да душа велика —
От Зангу до задумчивой Веги.

Звягинцева В. К.. Говорят, красота в соловьином саду…

308.

я побегу с двумя на руках?
Все покатится в пропасть, того гляди, приходи-суди.
Просто взгляд мой увещевающий отведи!
Покажи, как стоять и куда смотреть? На тех двоих?
Обещай, что вылетит птичка из рук твоих.

не найдено

309.

В горах, среди ступенчатых громад,
В сквозном преддверье каменного грота,
Под южным солнцем плавится гранат,
Как сердце урартийского народа.
Кто создал мир – Сарьян или Господь?
Неведомо, но ярче нет натуры,
Чем тот гранат, чья огненная

Гецевич Г.А. Гранат / Г.А. Гецевич // Геометрия судьбы: избранное. М. : У Никитских ворот, 2022. С. 187.

310.

покорно,
И брызжут кровью из-под кожуры
Размякшие и сплющенные зёрна.
В них алая заря заключена,
И естества магическая сущность,
О, как непредсказуема, страшна
Их тяжкая, мучительная участь.
Как жарок день, как сладок аромат,
Как целокупно празднество свободы,
Как дышит плодородием

Гецевич Г.А. Гранат / Г.А. Гецевич // Геометрия судьбы: избранное. М. : У Никитских ворот, 2022. С. 187.

311.

и сплющенные зёрна.
В них алая заря заключена,
И естества магическая сущность,
О, как непредсказуема, страшна
Их тяжкая, мучительная участь.
Как жарок день, как сладок аромат,
Как целокупно празднество свободы,
Как дышит плодородием гранат –
Безумная фантазия природы.

Гецевич Г.А. Гранат / Г.А. Гецевич // Геометрия судьбы: избранное. М. : У Никитских ворот, 2022. С. 187.

312.

В них алая заря заключена,
И естества магическая сущность,
О, как непредсказуема, страшна
Их тяжкая, мучительная участь.
Как жарок день, как сладок аромат,
Как целокупно празднество свободы,
Как дышит плодородием гранат –
Безумная фантазия природы.

Гецевич Г.А. Гранат / Г.А. Гецевич // Геометрия судьбы: избранное. М. : У Никитских ворот, 2022. С. 187.

313.

заря заключена,
И естества магическая сущность,
О, как непредсказуема, страшна
Их тяжкая, мучительная участь.
Как жарок день, как сладок аромат,
Как целокупно празднество свободы,
Как дышит плодородием гранат –
Безумная фантазия природы.

Гецевич Г.А. Гранат / Г.А. Гецевич // Геометрия судьбы: избранное. М. : У Никитских ворот, 2022. С. 187.

314.

магическая сущность,
О, как непредсказуема, страшна
Их тяжкая, мучительная участь.
Как жарок день, как сладок аромат,
Как целокупно празднество свободы,
Как дышит плодородием гранат –
Безумная фантазия природы.

Гецевич Г.А. Гранат / Г.А. Гецевич // Геометрия судьбы: избранное. М. : У Никитских ворот, 2022. С. 187.

315.

внезапно открылась его тюрьма:
царь безнадёжно болен, сошёл с ума!
Можешь его исцелить? Помолись о нём!
Так ли ты властен, как слухи о том трубят?
Тьма отступает, сожжённая ясным днём,
прежний тиран очнулся, пришёл в себя!
Царь окрестился, крестилась его

Гацко-Славацкий Р. В. Григорий просветитель // Портал «Стихи.ру». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://stihi.ru/2021/02/18/6451 (дата обращения – 25.03.2023)

316.

Случилось раз:
Из черных глаз
Алмаз любви, печали сын,
Скатился;
Ах, ею старый армянин
Гордился!..
Вокруг нее кристал, рубины;
Но как не плакать от кручины
У старика?
Его рука
Ласкает деву всякий день:
И что же? —
Скрываются красы как тень.

Лермонтов М. Ю. Сочинения : в 6 т. М. ; Л. : АН СССР, 1954. Т. 1. Стихотворения. 1828–1831. С. 55‒56.

317.

рубины;
Но как не плакать от кручины
У старика?
Его рука
Ласкает деву всякий день:
И что же? —
Скрываются красы как тень.
О боже!..
Он опасается измены.
Его высоки, крепки стены;
Но все любовь
Презрела. Вновь
Румянец на щеках живой

Лермонтов М. Ю. Сочинения : в 6 т. М. ; Л. : АН СССР, 1954. Т. 1. Стихотворения. 1828–1831. С. 55‒56.

318.

Вновь
Румянец на щеках живой
Явился
И перл между ресниц порой
Не бился.
Но армянин открыл коварность,
Измену и неблагодарность
Как перенесть!
Досада, месть,
Впервые вас он только сам
Изведал!
И труп преступницы волнам
Он предал.

Лермонтов М. Ю. Сочинения : в 6 т. М. ; Л. : АН СССР, 1954. Т. 1. Стихотворения. 1828–1831. С. 55‒56.

319.

Сединами украшен львиный лик
в очах великих – пламенная даль…
И музыка вскипает, как родник,
сверкает, словно сабельная сталь.
Она клубится пеной облаков,
и бьётся – пульсом крови и веков!
Он смог собрать в

Гацко-Славацкий Р. В. Хачатурян // Портал «Стихи.ру». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://stihi.ru/2021/02/18/6451 (дата обращения – 25.03.2023)

320.

Сардарапат?!
Боюсь, что не хватит хачкаров
Для всех ваших бед и утрат.
Под острым ударом железа
Ложится на камень резьба,
Как будто рукой камнереза
Всесильная водит судьба...
Считал бы, что прожил недаром
И сделал на свете что мог,
Когда б

Матусовский М. Л.Хачкары, хачкары // М. Л. Матусовский. Стихотворения. Песни. М.: Худ. лит., 1986. С.318.

321.

Хачкары – каменные паруса,
в них вера,
а не ветер беспризорный,
и киликийской синевы озёра –
как древние армянские глаза.

Вегин П. В. Хачкары ‒ каменные паруса / П. В. Вегин // Каменные колокола. Ереван: Хорурдаин грох, 1989. С. 14.

322.

борщ, не гурьевскую кашу,
Не яйца странные пашот —
Бадью дымящегося хаша
В халупу сумрачную нашу
Осенним утром внес Ашот.
О, как же нам казался труден
Тот первый маленький глоток!
Но вот потек горячий студень
По сжатым судорогой людям
И нескончаем

Смоляк В. Я. Хаш. Опубликовано на личной странице автора в социальной сети «Вконтакте». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://vk.com/wall-110738390_4847 (дата обращения ‒ 25.03.2023)

323.

О, армянские хазы,
Белый лист со знаком черным,
Ваш таинственный язык
Не дает уснуть ученым.
Как найти нам звукоряд,
Что придумал некий гений,
Скрыв от нас бесценный клад
Вдохновенных песнопений?
Чем он был в глубинах

Матусовский М.Л. Горечь: книга стихотворений. М.: Сов. пис., 1992. С. 111–112.

324.

Молча идем. В ледяных коридорах
Слева и справа, сизые, синие,
Как уголовники, на нарах голых
Туши лососьи коснеют в инее.
Смотрят не видя, застыли, заснули
Красно-белесые рыбьи глаза, —
Средь

Шервинский С. В. Холодильник // Стихи разных лет. М. : Советский писатель, 1984. С. 88.

325.

ли в июле
Магнием молний мигала гроза?
Приблизимся — чуют, рыбищи вздрагивают,
Чтоб после, встретясь с земным теплом,
Я долго бредил, как, жилы натягивая,
Покойница плоским плещет хвостом.
Пройдем — и смиряется туша острожная,
Вновь таинства жизни не заверша,
Вновь коченеет, живым

Шервинский С. В. Холодильник // Стихи разных лет. М. : Советский писатель, 1984. С. 88.

326.

На западном выступе бурые скосы.
Извилины трещин. Гранит ноздреватый.
На гребне высоком, как зубья, – утесы,
На глыбах размытых потек синеватый.
От выбоин в камне неровныя тени,
И осыпи щебня в разселинах снизу.

Кулебякин А. П.. Хорхорския пещеры

327.

утесы,
На глыбах размытых потек синеватый.
От выбоин в камне неровныя тени,
И осыпи щебня в разселинах снизу.
Спускаются сверху, как ребра, ступени
И узкой тропинкой ведут по карнизу.
И чахлая зелень, и кустики ивы,
Узорчатый мох на изъеденных плитах,

Кулебякин А. П.. Хорхорския пещеры

328.

скаты с обвалами камней разбитых.
Вот ниша… Таблица… какия-то двери, –
Следы косяков и гранитная рама:
Глубокая впадина в темной пещере, –
Как будто притвор разореннаго храма.
С работой людскою здесь слита природа
В законченных формах своих очертаний.
И древняя надпись пестреет

Кулебякин А. П.. Хорхорския пещеры

329.

в закаты эриванского разлива
ее всегда подмешано так много!
Сплошного неба капающий луч -
чтоб выкипела глиняная охрипь.
Когда бы знать, как он журчащ и жгуч,
и выплакаться прокаленной охре б!
Карминный сумрак - зрение и слух.
И много ближе к царственной

Калашников C. Б.. Хор-Вирап

330.

и полотен мало.
Нет полотна, сгодится и стена.
Согласны рисовать на чем попало
Художники деревни Мадина.
Художники — хитрющие ребята:
Они, как все вокруг, встают чуть свет.
Орудуют мотыгой и лопатой,
А до картин им вроде дела нет.
Не смеют помышлять

Матусовский М. Л.Художники деревни Мадина // М. Л. Матусовский. Стихотворения. Песни. М.: Худ. лит., 1986. С.324–325.

331.

Вы будете дивиться их бесстрашью
Сквозь всю наивность различая дар.
Кто пишет акварелью, кто гуашью,
А кто и маслом мажет, как маляр.
По-южному открытые террасы,
Висячие мосты у переправ.
Ну где, скажите, напасешься красок,
Чтоб передать оттенки этих трав?!

Матусовский М. Л.Художники деревни Мадина // М. Л. Матусовский. Стихотворения. Песни. М.: Худ. лит., 1986. С.324–325.

332.

мосты у переправ.
Ну где, скажите, напасешься красок,
Чтоб передать оттенки этих трав?!
Любой ручей пошире вод Раздана,
В листве как будто светится инжир.
Все самобытно здесь, все первозданно,—
Таким, наверно, дети видят мир.
И ты стоишь, любуясь этим миром,

Матусовский М. Л.Художники деревни Мадина // М. Л. Матусовский. Стихотворения. Песни. М.: Худ. лит., 1986. С.324–325.

333.

На островке, на малой части суши,
на голом камне сгрудились тела.
К ним демоны не допускали души,
как сторожа беспримесного зла.
Был этот остров каменист и узок,
он брошен был с небес в пучину бед,
как пустоты

Вольфсон Б. И. Иероним Босх XXI // Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

334.

допускали души,
как сторожа беспримесного зла.
Был этот остров каменист и узок,
он брошен был с небес в пучину бед,
как пустоты космической огузок −
грядущий демонический обед.
И демоны, не ведая пределов,
тела перерабатывали в жмых,
бездарно и безжалостно разделав

335.

космической огузок −
грядущий демонический обед.
И демоны, не ведая пределов,
тела перерабатывали в жмых,
бездарно и безжалостно разделав
себе подобных, как себя самих.
А в небесах роилось душ сплетенье,
сторонних наблюдателей страды,
и чёрных вод холодное кипенье
их обдавало брызгами

336.

Миновав низами пост,
Гавань Золотого Рога
Дмитрий увидал и мост...
Конь косился беспокойный...
Ужас был тут... здесь висел
Вдоль перил, как мясо в бойне.
Ряд окровавленных тел.
Здесь был центр кровавой драмы,
Совершившейся в ту ночь.
Как безумный. Дмитрий прямо

В. А. Шуф. Сварогов. Роман в стихах. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://az.lib.ru/s/shuf_w_a/text_0130.shtml (дата обращения ‒ 20.09.22).

337.

здесь висел
Вдоль перил, как мясо в бойне.
Ряд окровавленных тел.
Здесь был центр кровавой драмы,
Совершившейся в ту ночь.
Как безумный. Дмитрий прямо
Через мост помчался прочь.
За мостом у поворота
Были крик, пальба и гул.
Вот бежал, спасаясь,

338.

Появлялись вновь вдвоем...
Турок всплыл и армянину
Голову отсек ножом.
Всюду турки и армяне,
Всюду кровь, неравный бой.
Дмитрий видел, как в тумане.
Смерть священника. Толпой
Окруженный, на колени
Он упал, избит, чуть жив,
Точно в храме в час молений

339.

в храме в час молений
Руки дряхлые сложив.
Турок с бранью непристойной
Старика ударом сшиб,
И под палками, спокойный,
Он, как мученик погиб.
Армянин, носильщик жалкий,
Робко жался в стороне, —
И его убили палкой,
Мозг разбрызгав по стене.
Вот другой...

340.

в шуме рати
Смерть неслась во все концы...
Вдруг у Дмитрия в Галате
Лошадь взяли под уздцы.
Стой! Кто едет? — Как в стихии
Потонув стеснен толпой,
Дмитрий видел лица злые,
Камни, палки пред собой...
Чех елдан! он крикнул.
В феске

341.

весь день деньской напролет?
Фонетики треск, хряск, лязг
не стоит большого труда,
но с синтаксисом дождешься дрязг.
Запутанный! Беда!
Но как внедряет корни лоза
в скалу и дробит гранит,
старик повторяет, закрыв глаза,
все то, что память хранит.
Музыки — по

Слуцкий Б. А. Изучение армянского языка // Литературная Армения. 1987. № 11. С. 35.

342.

Козлиная тропа змеится над Севаном
по скату рыжих гор, в воде отражена,
лилово-темная, и чуть позлащена
колеблемым, как дым, предутренним туманом.
Пройдись и посмотри: по скалам и полянам
белеют статуи, и между них одна
глядит загадочно, где

Василенко В. М. Изваяние // Меценат и мир. №49‒52. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mecenat-and-world.ru/49-52/vasilenko2.htm (дата обращения 09.12.2023).

343.

его из бледно-серых глыб?
Провел черты, глаза открыл и дал
изгиб бровей приподнятых? Пусть думает и видит,
и слышит, как Севан находит на песок;
и бабочка летит, легка, как ветерок,
садится на плечо: богиня не обидит.

344.

и дал
изгиб бровей приподнятых? Пусть думает и видит,
и слышит, как Севан находит на песок;
и бабочка летит, легка, как ветерок,
садится на плечо: богиня не обидит.

345.

севере спит.
На Севане, тревожа ветки, птица выпорхнула из-под ног,—
Я опешил, вздрогнул и долго успокоить сердце не мог.
Видишь, как все просто и странно. Ночь таинственна и тепла...
Ах, зачем ты сдвигаешь брови, как два ласточкиных крыла!
Удивительные горы:

Шестинский О. Н. Из армянской тетради // Избранные произведения в двух томах. Т. 1. Стихотворения 1947‒1973. М. : Художественная литература, 1980. С. 261‒264.

346.

долго успокоить сердце не мог.
Видишь, как все просто и странно. Ночь таинственна и тепла...
Ах, зачем ты сдвигаешь брови, как два ласточкиных крыла!
Удивительные горы:
лисьи норы,
мышьи норы,
между скал гнездо орла;
тучное пасется стадо
и чабан с

347.

норы,
мышьи норы,
между скал гнездо орла;
тучное пасется стадо
и чабан с челом Сократа
мне кивает из седла.
Вижу, как скользят кометой
по Севану корабли...
Что-то есть во мне от этой
милой каменной земли.
Если вдруг мне станет туго,

348.

все исполнено значенья:
жест женщины, улыбка и движенья
с обломленною веточкой в руках.
А, может, чаще в горы приезжать?
Смотри, как мы с тобой нежны и строги,
как будто эти горные отроги
нас учат суть друг в друге понимать.
Я

349.

движенья
с обломленною веточкой в руках.
А, может, чаще в горы приезжать?
Смотри, как мы с тобой нежны и строги,
как будто эти горные отроги
нас учат суть друг в друге понимать.
Я многого в природе не постиг; спит ворон,

350.

нас учат суть друг в друге понимать.
Я многого в природе не постиг; спит ворон,
тень на лунный свет роняя; как ворон,
триста лет не умирая, жить не хочу,
и малый век — велик.
Земля без гор была б куда бедней, —

351.

не умирая, жить не хочу,
и малый век — велик.
Земля без гор была б куда бедней, —
орлиные вершины ясно видят,
как люди любят, плачут, ненавидят,
и горы возвышают нас, людей.

352.

Из глубины кавказских глаз
Века Армении всплывают,
И о страданиях рассказ
Среди несчастий начинают.
Чужая жизнь так близка,
Как собственного откровенья;
Звучащая внутри виска
Рапсодия кровосмешенья.
Мечта, пульсируя в стихах,
Подобна сладкому дурману,
Когда мудрец Давид Анахт
Пророчит

Юпп М. Е. Из глубины кавказских глаз // Арагаст. №1 (8). 2013. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mecenat-and-world.ru/aragast/8-aragast/yupp.htm (дата обращения 09.12.2023).

353.

Я знаю, что я молод, неуклюж,
Но выделяться буду я стараньем,
Так дай твоим мне насладиться зданьем –
Я обовью его, как плющ.
Сними сорочку, покажи свой клад!
Не бойся, нет нигде имама.
Два благоухающих шамама –
Сестрицы две моих услад.
Я

Гаспари А. Из Кучака // Нева. 2021. № 8.

354.

Сними сорочку, покажи свой клад!
Не бойся, нет нигде имама.
Два благоухающих шамама –
Сестрицы две моих услад.
Я первый? Прямо как Колумб,
Открою землю, полную сокровищ;
А может, и чудовищ?..
Свернуть? Нет, ни на румб!
Как изумруд твои глаза,
Рубином

Гаспари А. Из Кучака // Нева. 2021. № 8.

355.

моих услад.
Я первый? Прямо как Колумб,
Открою землю, полную сокровищ;
А может, и чудовищ?..
Свернуть? Нет, ни на румб!
Как изумруд твои глаза,
Рубином отливают губы,
Белы твои, как жемчуг, зубы,
А плачешь – как алмаз, слеза.
Слов допила твоих

Гаспари А. Из Кучака // Нева. 2021. № 8.

356.

полную сокровищ;
А может, и чудовищ?..
Свернуть? Нет, ни на румб!
Как изумруд твои глаза,
Рубином отливают губы,
Белы твои, как жемчуг, зубы,
А плачешь – как алмаз, слеза.
Слов допила твоих вино,
Иди быстрей в мои объятья,
Меня целуй, рви

Гаспари А. Из Кучака // Нева. 2021. № 8.

357.

чудовищ?..
Свернуть? Нет, ни на румб!
Как изумруд твои глаза,
Рубином отливают губы,
Белы твои, как жемчуг, зубы,
А плачешь – как алмаз, слеза.
Слов допила твоих вино,
Иди быстрей в мои объятья,
Меня целуй, рви в клочья платье –
Нам мало

Гаспари А. Из Кучака // Нева. 2021. № 8.

358.

целуй, рви в клочья платье –
Нам мало времени дано.
Мне исповеди незнаком обряд,
Заметив храм, шагаю мимо,
Мне богомолье нелюбимо,
Как и священника наряд.
Иная вера мне мила:
Твоей груди я слал молитвы,
Я за нее бросался в битвы,
И

Гаспари А. Из Кучака // Нева. 2021. № 8.

359.

Дождь струит, клокочет вьюга,
В диком бреге вихрь мчится,
Как темно вокруг, подруга,
Как легко с пути нам сбиться!
Стонет вьюга во тьме ненастной,
Дождь стремиться с ветром слиться,

360.

361.

Я уношу с собою в даль,
Где солнце, счастье и свобода, —
Несчастной родины печаль
И песнь воскресшего народа.
Она, как ласточка весной
Под старой кровлею... С любовью
Весь день щебечет надо мной
А ночью никнет к изголовью.
Ее гнездо

Немирович-Данченко В. С. Из песен об Армении // Русские писатели об Армении: Сборник / Сост. С. Арешян, Н. Туманян. Ереван: Арменгиз, 1946. С. 97.

362.

родился в Армении несчастной
И, с давних пор свидетель мук и зла.
Он скорбных жертв услышал вопль ужасный
И увидал, как братьев кровь текла!..
И здесь, в тюрьме турецкого султана,
Вдали от всех тоской души томим.
Он вспомнил вновь заветный

Веселовсикй Ю. А. Из поэмы «Думы армянского народа» // Не убий. Геноцид армян и русская поэзия. 1895–1918 / Сост., ред. и вступ. очерк М.Д. Амирханян. Ереван. Национальная АН Республики Армения, Музей-институт геноцида армян, 1996. С. 25–26.

363.

от всех тоской души томим.
Он вспомнил вновь заветный берег Вана —
И встала вновь Армения пред ним.
И вспомнил он, как, горем истомленный.
Он поклялся всей славою отцов
Будить умы в отчизне угнетенной
И не щадить безжалостных врагов!
Его призыв

364.

И вдруг как нахлынет,
Нечаянно, сразу,
Огромной волною
Тоска по Кавказу.
Москва — мое сердце,
Душа моя — Волга...
С чего ж я летаю

Звягинцева В. К.. И вдруг как нахлынет…

365.

слегка.
Горы желтые гостеприимны,
Открывается Арарат.
Всюду лето. Один лишь зимний
Краткий день. И ему я рад.
Всюду солнце. Роса, как иней,
И цветы в июльском тепле.
Нету осени и в помине,
Только лето есть на земле.
Ах, как солнечно

Лисянский М. С. Избранные произведения: В 2-х т. Т. 1. Стихотворения. М. : Худож. лит., 1983. 463 с. С. 207.

366.

солнце. Роса, как иней,
И цветы в июльском тепле.
Нету осени и в помине,
Только лето есть на земле.
Ах, как солнечно в этом мире!
Ах, как дорог земной покой!
Вся Европа в его квартире,
Вся Армения в мастерской.
Я

Лисянский М. С. Избранные произведения: В 2-х т. Т. 1. Стихотворения. М. : Худож. лит., 1983. 463 с. С. 207.

367.

в июльском тепле.
Нету осени и в помине,
Только лето есть на земле.
Ах, как солнечно в этом мире!
Ах, как дорог земной покой!
Вся Европа в его квартире,
Вся Армения в мастерской.
Я читаю стихи Сарьяну —
И в снегу

Лисянский М. С. Избранные произведения: В 2-х т. Т. 1. Стихотворения. М. : Худож. лит., 1983. 463 с. С. 207.

368.

Он исцеляет сердце от страданья.
Любимец гор и солнечных долин,
Всегда ликующий, всегда свободный,
Он может на земле звучать один,
Как песен первенец единородный.
Есть звук иной: рожденный алой тьмой,
Питомец лона первозданной ночи,
Но сумрачней, мрачней ее самой,
Тревожный

Городецкий Сергей Митрофанович. Я и ты

369.

может быть один,
Он ищет звука дальнего, другого.
И молится ему — внемли, внемли!—
О тишине, с самим собой в раздоре,
Как у блаженных берегов земли
Взволнованное долгой бурей море.

Городецкий Сергей Митрофанович. Я и ты

370.

Я люблю художников Армении
Праздничные жаркие полотна —
Красный камень, желтокожий персик,
И Севан, как подожженный спирт.
Я люблю их. И уйдя я долго
Всё еще держу перед глазами
Яркость их. И радуюсь ей

Снегова И. А.. Я люблю художников Армении

371.

стол природы,
Собранный, чтоб поразить гостей.
Вижу я дорогу к Аштараку,
Рябь серо-коричневого камня,
Древнего, горючего, скупого,
Землю, что растрескалась, как губы,
Жаждущие малого глотка.
И от этой блеклости пустынной
Или по какой другой причине
Мне, рожденной меж осин и

Снегова И. А.. Я люблю художников Армении

372.

Ты мне злые прости слова.
Ты мне радость и боль прости.
Ты домой меня отпусти.
Мы смотрели вчера с тобой,
Как змеится Аракс седой,
И его вековая мгла
Между мной и тобой легла.
Близко-близко встал Арарат —
Под закатом снега

Снегова И. А.. Я, наверное, неправа…

373.

Я помню стать сарьяновской собаки,
качаловского Джима при луне,
Каштанку и Арто – как цирковых – во фраке,
Муму – на дне.
На голубом глазу поверю сразу –
дворняга Павлова,
терьер Карандаша,
ищейки, пастухи и водолазы –

Климова Г. Д. Я помню стать сарьяновской собаки / Г. Д. Климова // Сказуемое несовершенного вида. Избранные стихотворения. Ставрополь : «Ставролит», 2020. Серия «На Кавказе». С. 154.

374.

ищейки, пастухи и водолазы –
бессмертна ваша зверская душа.
Собачее отродье, сучьи дети,
за озверелость сердца и ума
бегите нас,
холодных,
как зима,
бродячих,
бешеных,
бездомных на планете,
на той,
что Шариком звалась сама.

375.

И обещаний не беру.
Я послезавтра уезжаю;
Махни вдогонку мне рукой...
Возьми — я снова возвращаю
Тебе твой будничный покой.
Живи, как все живут на свете,
В привычной смене чинных лет,
И не смотри, как ночью светит
Над спящим Норком красный

Снегова И. А.. Я послезавтра уезжаю…

376.

снова возвращаю
Тебе твой будничный покой.
Живи, как все живут на свете,
В привычной смене чинных лет,
И не смотри, как ночью светит
Над спящим Норком красный свет.
Не слушай, как внизу клокочет
Неугомонная Зангу,
Она, как я, наверно, хочет

Снегова И. А.. Я послезавтра уезжаю…

377.

на свете,
В привычной смене чинных лет,
И не смотри, как ночью светит
Над спящим Норком красный свет.
Не слушай, как внизу клокочет
Неугомонная Зангу,
Она, как я, наверно, хочет
Век разбиваться на бегу,
Лететь, судьбу опережая,
Вслед за собой

Снегова И. А.. Я послезавтра уезжаю…

378.

лет,
И не смотри, как ночью светит
Над спящим Норком красный свет.
Не слушай, как внизу клокочет
Неугомонная Зангу,
Она, как я, наверно, хочет
Век разбиваться на бегу,
Лететь, судьбу опережая,
Вслед за собой других маня.
Я послезавтра уезжаю.
Не

Снегова И. А.. Я послезавтра уезжаю…

379.

Как сотню лет назад, Каховка и Гренада,
так нынче Карабах и старый друг Минас.
У них надёжный план и техника –

Вольфсон Б. И. Как сотню лет назад, Каховка и Гренада…// Сетевой научно-культурологический журнал RELGA. 2020. №10 (378). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=6420&level1=main&level2=articles (дата обращения ‒ 25.03.23)

380.

техника – что надо.
У нас – седой откос, пока ещё – у нас.
Трава в пыли, пейзаж зеленоват и матов.
Бессмысленно гадать, как Гамлет, быть – не быть.
У нас седой откос и пара автоматов,
но чтобы взять откос, им надо нас убить.

381.

Как свет схватился с мглой,
Как воды вихрь крутил, ‒
Все помнит Арагац, ‒
И то, как здесь когда-то
Ной радугой грозу

Николаевская Е. М. Как свет схватился с мглой… // Край света : стихи об Армении : переводы. Ереван : Айастан, 1969. С. 10.

382.

Как свет схватился с мглой,
Как воды вихрь крутил, ‒
Все помнит Арагац, ‒
И то, как здесь когда-то
Ной радугой грозу
И ливень укротил
И посадил

383.

Как свет схватился с мглой,
Как воды вихрь крутил, ‒
Все помнит Арагац, ‒
И то, как здесь когда-то
Ной радугой грозу
И ливень укротил
И посадил лозу
На склоне Арарата, ‒
Сок солнца и земли
Слил

384.

Как влюбляются в человека,
В голос, жест, висков седину,
Так под ветром большого века
Я влюбилась в одну страну.
Нужно

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

385.

Дэбета
Холодком вдруг ударил в грудь,
Чтобы стало легко и страшно
Вдруг войти в ущелье Лори,
Чтобы в скалы входить, как в башни,
Как в былое в монастыри.
Ветром выписанные фрески
В камнях видеть мне довелось,
Полюбить навек этот резкий

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

386.

ударил в грудь,
Чтобы стало легко и страшно
Вдруг войти в ущелье Лори,
Чтобы в скалы входить, как в башни,
Как в былое в монастыри.
Ветром выписанные фрески
В камнях видеть мне довелось,
Полюбить навек этот резкий
Край сухого зноя

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

387.

довелось,
Полюбить навек этот резкий
Край сухого зноя и лоз.
Я такого большого неба
Не видала еще нигде,
Звезд таких, как озера.
Мне бы Погостить на такой звезде!
Зачарованным взором вижу
Древних плит кружевной узор,
Вижу складки розово-рыжих
Этих,

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

388.

я, в смятенье,
На щеке его слезный след.
Сколько б жить ни пришлось на свете,
Не забудем мы, мой собрат,
Как поют армянские дети,
Как гортанной бронзой звенят,
Как в сентябрьском осеннем блеске
Ворковал меж камней ручей.
Не забудем в

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

389.

щеке его слезный след.
Сколько б жить ни пришлось на свете,
Не забудем мы, мой собрат,
Как поют армянские дети,
Как гортанной бронзой звенят,
Как в сентябрьском осеннем блеске
Ворковал меж камней ручей.
Не забудем в садах библейских
Наших дружественных

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

390.

Сколько б жить ни пришлось на свете,
Не забудем мы, мой собрат,
Как поют армянские дети,
Как гортанной бронзой звенят,
Как в сентябрьском осеннем блеске
Ворковал меж камней ручей.
Не забудем в садах библейских
Наших дружественных речей.

Звягинцева В. К.. Как влюбляются в человека…

391.

Едва только утро забрезжит,
как он в мастерскую.
Знай режет, и режет, и режет,
и режет, тоскуя,
с неистово-истовой злостью,
как истинный гений, –

Кубатьян Г. И. Камнерез // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 55–57.

392.

только утро забрезжит,
как он в мастерскую.
Знай режет, и режет, и режет,
и режет, тоскуя,
с неистово-истовой злостью,
как истинный гений, –
кресты, виноградные гроздья,
орлов и оленей;
и, о человеках радея,
чье благо едино, –
там эллина, здесь иудея,

Кубатьян Г. И. Камнерез // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 55–57.

393.

янтарным;
смиренного пастыря в стаде
на стенах церковных –
не только спасения ради
и ради целковых.
Ведь, выразив душу в хачкаре,
как бог – на скрижали,
едва ли он помнит о каре
Господней, едва ли.
Но, веруя в Божие слово
и заповедь

Кубатьян Г. И. Камнерез // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 55–57.

394.

и тоже от Бога? –
Он сызмалу неслух.
Он загодя видит, чтó выйдет
из камня на деле.
И всё будет так, как он видит,
не так, как велели.
А если ослушнику плети,
как этот не ново
в одиннадцатом столетьи
завета Христова.

Кубатьян Г. И. Камнерез // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 55–57.

395.

сызмалу неслух.
Он загодя видит, чтó выйдет
из камня на деле.
И всё будет так, как он видит,
не так, как велели.
А если ослушнику плети,
как этот не ново
в одиннадцатом столетьи
завета Христова.
Он стерпит и брань, и

Кубатьян Г. И. Камнерез // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 55–57.

396.

выйдет
из камня на деле.
И всё будет так, как он видит,
не так, как велели.
А если ослушнику плети,
как этот не ново
в одиннадцатом столетьи
завета Христова.
Он стерпит и брань, и побои,
и взгляд укоризны
за право

Кубатьян Г. И. Камнерез // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 55–57.

397.

жмурки.
Армения?.. О, не для нас!
Явился как-то и Лукулл,
И вот обжору мы побили –
Дай похвалиться – и разбили.
Поход, как следствие, продул
И воротился в жадный Рим,
В чревоугодье погрузился
И тем в историю ввалился,
А мы прощаемся тут

Гаспари А. Кармравор // Литературная Армения. 2021. № 1. С. 73–79.

398.

себе отчёт, то не обман!
Я не ослеп, и не схожу с ума,
Я вижу в Карсе старый Ереван.
Похожие, как близнецы, дома.
Их единицы сохранились здесь,
Другое время и другой народ.
Гоняет ветер вековую спесь
Потомков тех, кто прекратил

Коноплев В. В. Карс // Армения как состояние любви. Ереван : Филин, 2013. С. 53.

399.

там мечеть
Иду домой, но дом уже не мой!
Здесь, в старой крепости, застыла смерть -
Надсмотрщик над украденной страной.
Ищу, как раньше Пушкин, я постой,
Но не Артемий* открывает дверь.
Армянский Карс покрылся мерзлотой,
Земля родная - в череде потерь.
Я

Коноплев В. В. Карс // Армения как состояние любви. Ереван : Филин, 2013. С. 53.

400.

тебя до скончания века,
зная твой нрав и уважая традиции.
Я бы укротила в себе казачью лихость
и цыганскую вольность,
как ты примирил две крови —
армянскую и тюркскую,
выкрасив свой дом армянской кладки
в нелепо жёлтый цвет потерь,
но сохранив

Е. А Шуваева-Петросян. Саркис. Журнал «Знамя». 2014. №7. С. 111‒112.

401.

религии.
Меня никто не называл дождём…
Мой дождь», — тихо говоришь ты,
поглаживая мою светлую простоволосую голову
и вспоминая о том,
как давно Божья благодать
не проливалась искристым ливнем,
растягивая дугу радуги,
в твоём пыльном маленьком городке.
Неужели не я буду

Е. А Шуваева-Петросян. Саркис. Журнал «Знамя». 2014. №7. С. 111‒112.

402.

своих предков
среди ковыля Иоанна
с армянской лилией в руках
и со сбивчивой речью на обветренных губах…
Мертвецам нет возвращения,
как нам невозможно сделать шаг
навстречу друг другу.
В твоём городе никогда не пойдёт дождь,
а мои иссохшие соски
никогда

Е. А Шуваева-Петросян. Саркис. Журнал «Знамя». 2014. №7. С. 111‒112.

403.

Каждый день - подарок, - сказал Бабкен
Не свои слова, но в устах Бабкена
Их смиренный смысл задышал, как пена
В полосе прибоя, и не погас.

Веденяпин Д. Ю. Каждый день ‒ подарок, ‒ сказал Бабкен / Веденяпин Д. Ю. // Папа говорит по телефону. Сборник. М. : Воймега, 2020. С. 144.

404.

резной
Сидят недвижные стрекозы,
Она мне кажется родной —
Земля задумчивая.
Лозы Ее обветренных садов,
Налив тугих ее плодов
Мне дороги, как лист березы.
И тут и там мой отчий кров.

Звягинцева В. К.. Когда напев армянской «Розы»…

405.

к подножию жизни со всех сторон
из жерла шпарил кипяток времён,
бежал нагим на гимн –
ты пел шаракан
и дышал, как вулкан-великан.
Монах, сирота, ни молод- ни стар,
конусом в небо упёрся твой чёрный вегар,
чёрный клобук из апостольских

Климова Г. Д. Комитас / Г. Д. Климова // Сказуемое несовершенного вида. Избранные стихотворения. Ставрополь : «Ставролит», 2020. Серия «На Кавказе». С. 122‒123.

406.

третий класс,
я наизусть знала
и на фабричной скрипке советской играла
твою мелодию, Комитас!
Не дудка, не дудочка – дивный дудук,
как будто открыли волшебный сундук
на всей Араратской равнине.
И на ноги встал растревоженный сад,
где сливы и слёзы растут

407.

помине.
Тягучий, дремучий, доверчивый звук,
все ветры взыграли от зимних разлук,
все ветки – в трагических позах.
И этот безвыходный круг, как недуг,
вдох-выдох – и жизнь выпадает из рук
в цветах, как Иосифа посох.
Хватило бы неба, и сада, и

408.

все ветки – в трагических позах.
И этот безвыходный круг, как недуг,
вдох-выдох – и жизнь выпадает из рук
в цветах, как Иосифа посох.
Хватило бы неба, и сада, и глаз –
дудук расцветает.
И жив Комитас.

409.

Ничего душа не хочет
И, не открывая глаз,
В небо смотрит и бормочет,
Как безумный Комитас.
Медленно идут светила
По спирали в вышине,
Будто их заговорила
Сила, спящая во мне.
Вся в крови

Тарковский А. А.. Комитас («Ничего душа не хочет…»). 1965

410.

гробницы,
А ему и дела нет,
Что летит в его глазницы
Белый яблоневый цвет.
До утра в гортани воздух
Шелушится, как слюда,
И стоит в багровых звездах
Кривда Страшного суда.

Тарковский А. А.. Комитас («Ничего душа не хочет…»). 1965

411.

словно негатив
Когда-то виденного снега.
Не вижу неба и земли,
Не вижу моря и не слышу,
Да и не вспомню, как пришли
Под эту временную крышу
И сколько дней и сколько лет
Прошло в вялотекущей сваре,
Меж нами праведников нет –

Лиснянская И. Л. Ковчег / И. Л. Лиснянская // Дожди и зеркала. Париж: Ymca-Press, 1983. С. 205–206.

412.

нрав,
Ты их найдешь, упорств хозяин,
В чужом упорстве прочитав,
В несытой и коричневой
Лавине на горах,
В гремучем пограничнике,
Как молодой Аракс,
Где в звездном косоглазьи,
Давяся тишиной,
Предплечья старой Азии
Качались надо мной.
Но как мне в памяти