1.
ящер, не рогат,
в коросте беспробудной лавы,
огнеязыкой – в прошлом – славы
почти не дышит Арагац.
И зря к подошве липнут степи,
на бедрах – пьяный виноград…
Как нелюбимый меньший брат –
он больше всех любил на свете
того, чьё имя Арарат,
того,
Г. Климова. Арагац // Север-Юг. М. : «Время», 2005. Серия «Поэтическая библиотека». С. 73.
2.
равнине.
Страшен чиновник — лицо как тюфяк,
Нету его ни жалчей, ни нелепей,
Командированный — мать твою так!—
Без подорожной в армянские степи.
Пропадом ты пропади, говорят,
Сгинь ты навек, чтоб ни слуху, ни духу,—
Старый повытчик, награбив деньжат,
Бывший гвардеец, замыв
Мандельштам О.Э. Дикая кошка – армянская речь // О. Мандельштам. Собр. сочинений в четырех томах. Том I. М.: ТЕРРА, 1991. С.156–157.
3.
двуязычной
Ночь, громадную как печь,
Зов и запах пограничный:
Он ноздри щекотал коням,
Дразнил разбегом и разбоем,
Грозой белесой оттеня
Степей стодолье голубое.
Дороги тут и водятся,
Насмешливей ресниц,
У тех дорог не сходятся ль
Хранители границ?
Они ступают бережно,
Тихонов Н. С. Красные на Араксе // Н. С. Тихонов. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. пис., 1981. С.593–598
4.
запружали воду рек,
И обращались в пустоту поля.
И не было, кто мог бы устоять
Пред той грозой. Все стало степь и мгла.
И вновь твой край я видел, распростерт
Как труп, на перекрестке трех дорог.
Царь: Ты хочешь искушать
Брюсов В. Я.. МОЛЕНИЕ ЦАРЯ
5.
стана
Шатры на всех концах земных:
В горах Кавказа и Ливана,
У струй Куры, у Иордана,
В виду столиц, в степях нагих.
И грозен был твой зов военный,
Как гром спадавший на врагов.
Дрожал, заслыша, парф надменный,
И гневно, властелин
Брюсов В. Я. Арарат из Эривани // В.Я. Брюсов. Собр. сочинений: В 7 т. М.: Худож. лит., 1973. Т.2. С. 244 –245.
6.
целуй меня.
В этой пляске, дикой круговерти
Дайте жару, дайте мне огня.
В царстве Ара солнце жгуче с виду,
Только степи жгут всегда сильней.
Я зову богиню Анаиду*
И смиряю вольный дух степей.
Мне не нужно много... Твои губы
Холоднее
Ресурс?
7.
В царстве Ара солнце жгуче с виду,
Только степи жгут всегда сильней.
Я зову богиню Анаиду*
И смиряю вольный дух степей.
Мне не нужно много... Твои губы
Холоднее смерти. Больно, джан**!
Ты — горячий, резвый, грубый...
Только губы солоны, как Ван***.
Ресурс?
8.
Абрикосы, бананы и сливы.
Я люблю Алагез, Арарат
И воздушные горные цепи;
Среброводный Аракс и Ефрат
И цветущие долы и степи.
Мил язык твой, бурливый такой.
Словно сок молодой винограда.
И люблю я твой труд и покой
После нежного солнца
Саянский К. Великой мученице // Не убий. Геноцид армян и русская поэзия. 1895–1918 / Сост., ред. и вступ. очерк М.Д. Амирханян. Ереван. Национальная АН Республики Армения, Музей-институт геноцида армян, 1996. С. 79–80.
9.
склада
боеприпасов тут.
Только и есть ночная
плящущая кругом
непогодь сволочная,
лужи под сапогом,
лес посреди Европы,
топи, шаткая гать,
степь, и поля, и тропы,
коими не шагать,
горе-сельцо с конторой,
город, в каком не жить, –
только земля, которой
Кубатьян Г. И. Воспоминанье о карауле // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 43–44.
10.
или в Лори? или, может быть, это Ширак?
Как всё похоже! И, в сущности, что же тут странного?
Горы ли, степь ли, леса ли – все это Земля.
Это Земля, и она воздвигнется наново,
хрупкая ваза из трепетного хрусталя.
Здесь, в
Кубатьян Г. И. Воспоминанье о страшном сне // Г. Кубатьян. Зона заплыва: Книга стихов. Ереван: Наири, 1990. С. 54.
11.
его поры одинаково жадно пьют дождь, слезы и кровь.
В Армении —
мы ближе к солнцу, сердцу и дому в далеких степях.
Но когда ты уезжаешь за черный горизонт,
туда, где бушуют семьдесят семь ветров,
а земля дрожит от кипения магмы,
Ресурс?